Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ - [7]

Это было последнее, что я сделал в школе. В 16 лет, за пару недель до выпускных экзаменов, мое формальное образование закончилось. Но зато мое уличное образование только начиналось. Я влился в банду «Рэйдерс», названную так местной полицией за бейсболки «Окленд Рэйдерс» и низко посаженные брюки в стиле багги, в которых мы щеголяли.

Основу «Рэйдерс» составляли палестинские, турецкие и иранские мусульмане. Группой мы были невероятной: молодой рыжеволосый датчанин с мощными бицепсами (похожий на скандинавского пирата) и его мусульманские друзья. Тянуло меня к «Рэйдерс» потому, что, подобно многим детям иммигрантов, в Корсёре я чувствовал себя аутсайдером и причислял к неудачникам. Перспектив у нас было мало, а времени много, и большую его часть мы посвящали тому, чтобы выпить столько дешевого пива, сколько могли себе позволить, и переспать со столькими девушками, сколько могли позволить нам. К вере мои мусульманские друзья-подростки относились легкомысленно. Они пили и оттягивались на вечеринках наравне с остальными. Защищая ислам в условиях роста антимусульманских настроений, даже не думали соблюдать его жесткие ограничения.

В Данию их семьи переехали, спасаясь от насилия или бедности на родине. К 1990 году в Дании, равно как и в других скандинавских странах, доля иммигрантов возросла. Статус беженцев или иностранных рабочих получили тысячи семей из Турции, Югославии, Ирана и Пакистана. В Дании за первые десять лет моей жизни численность иммигрантов из «незападных» стран увеличилась более чем вдвое. Этот наплыв стал испытанием репутации Дании как либерального и прогрессивного общества. В Корсёр повадились наезжать банды скинхедов с палками и битами, но «Рэйдерс» к их появлению были готовы. Драк я никогда не избегал и скоро на них подсел.

Этому поспособствовали мой боксерский талант и то, что я много времени проводил в спортзале. Славен Корсёр разве как порт, откуда тысячу лет назад викинги выходили на покорение Англии. Поэтому кажется вполне закономерным, что именно отсюда вышел самый известный датский боксер Брайан Нильсен, сражавшийся с Эвандером Холифилдом и Майком Тайсоном.

Занимался Нильсен в процветающем любительском боксерском клубе в Корсёре, где программу работы с молодежью вел профессиональный боксер Марк Хульстрём. Тяжеловес под тридцать, Хульстрём еще выходил на ринг. Сложенный как бык, лысый и с козлиной бородкой, он был неэмоционален. Но мой потенциал молодого бойца во втором полусреднем весе его вдохновил. Ноги у меня были быстрые, равно как и удар, — серьезный хук справа, плюс крепкая челюсть. И спорт я любил. Бокс и джиу-джитсу служили хорошей отдушиной для кипевшей во мне злости на жестокого отчима и его издевательства.

Три года я ходил в спортзал — безликое серое здание на окраине Корсёра. Однажды, вскоре после моего 16-летия, Марк отвел меня в сторону.

— В тебе есть настоящий класс, — сказал он, и его темно-карие глаза засверкали. — Ты можешь попасть в олимпийскую команду и даже стать профессионалом.

Марк даже приходил к моей матери, чтобы объяснить, почему мне нужно больше заниматься боксом. Еще достаточно молодой, чтобы не забыть, насколько хаотична жизнь подростка, но уже достаточно взрослый, чтобы обладать авторитетом. Во многом он заменял мне отца.

Талант вывел меня на турниры в Чехословакии и Голландии. Посмотреть меня приезжал тренер национальной сборной, и меня отобрали в команду школьников. Клуб Корсёра дал несколько боксеров в датскую олимпийскую сборную, и мне казалось, что я смогу попасть в эту элиту.

Какое-то время я мечтал стать боксером. Но к разочарованию Хульстрёма, у меня не хватало дисциплины, и боксерскую подготовку я с одинаковым рвением применял и на ринге, и в уличных драках.

Мать, воплощение благопристойности нижней прослойки датского среднего класса, давно поставила на мне крест, и к шестнадцати годам дома я бывал редко. Не хотел ловить на себе ее осуждающие взгляды и пропадал у друзей из «Рэйдерс». Никогда не знал, где преклоню голову. Нередко являлся далеко за полночь, поскольку к тому времени успел открыть для себя пабы и клубы Корсёра.

Накануне моего семнадцатилетия в Корсёре проходил большой уличный праздник. На меня наехал бандит за попытку отбить у него подругу. Я уложил его одним ударом, едва не вырубив. Выходные выдались трудные. Другой оскорбленный бойфренд кинулся на меня с ножом. Приставленное к горлу лезвие разжало пружину боксерской подготовки второго полусреднего. Я быстро отступил и нанес хук справа. Два удара — два нокаута. В конце концов, даже Олимпийские игры переставали казаться несбыточной мечтой.

По будним дням я ходил в боксерский клуб Хульстрёма. А по выходным бои продолжались, но уже без перчаток. За счет хорошей реакции и чутья на удар доставалось мне редко. Вечеринки, выпивка и драки гораздо веселей, чем девять минут на ринге. И я умел постоять за друзей в любой разборке с расистами в ночном клубе. Как только раздавались оскорбления вроде «чурка» или «черномазый», я выходил и парой ударов укладывал обидчика на пол.

Хульстрём был многогранен. Помимо боксерского клуба, он вел в Корсёре дискотеку «Андеграунд». Я бывал там пару ночей в неделю, хотя группе «ABBA» предпочитал дэт-метал. Именно в «Андеграунде» я встретил первую любовь — стройную рыжеволосую девушку Вибеке.