Двойное дыхание - [102]

Иногда у Игоря случались приступы немотивированной буйной щедрости, и он одаривал своих подчинённых подарками. После таких кризов он месяц мучился отвратным послевкусием жадности.

У него были любимчики, регулярно менявшиеся примерно раз в полгода. Он учил их оперировать, материально поощрял доносы на коллег, приближал к себе вплоть до совместных завтраков, обедов и ужинов. А потом так же внезапно холодно и резко отстранял от себя. Чтобы спустя месяц завести нового фаворита. Или фаворитку. Пол не имел значения. Плотские стороны жизни Игоря Анатольевича не интересовали. Импотентом он не был, но так любил деньги, что никакие другие страсти уже просто не помещались в его жизнь. Да и сил, надо признать, не оставалось – вламывал он нехило.

Иногда он снимал какую-нибудь девицу – преимущественно профессионалку – и закатывался с ней в кабак и затем – по этапу – в свою модную квартиру. Ни разу не забыв между оргазмами перезвонить в отделение и спросить у дежурного врача, не привезли ли что-то «стоящее». Если привозили хоть кого-то – через полчаса он был на месте.

Он открыл глаза, потянулся и проорал в приоткрытую дверь:

– Лена!!! – Графики дежурств персонала отделения гинекологии, в том числе среднего и младшего, Игорь Анатольевич помнил наизусть. Ещё бы. Ведь именно он их и составлял.

По коридору шустро затопали тапки на мягком ходу.

– Быстрее!!!

Тапки побежали.

– Да, Игорь Анатольевич? Доброе утро, Игорь Анатольевич! – Запыхавшаяся санитарка, услужливо изогнувшись, заглянула в дверь.

– Свари мне кофе и сделай пару бутербродов. И это… Сегодня, что, тридцать первое уже? Ну да. Я дежурю. Возьми там, на столе, бабки – сгоняй в супермаркет, купи чего положено. Можешь себе пару сотен взять за работу. Мясо только такое, как я люблю, купишь. И курицу. Кто там сегодня из акушерок в физиологическом родзале дежурит? Вроде Семёновна? – Игорь лукавил, он помнил наизусть графики дежурств всего родильного дома, встраивая людей в исполнение своих желаний. – Скажешь ей, что Игорёк сациви попросил приготовить, старой лярве приятно и мне радость. Всё поняла? Дуй давай.

– Хорошо, Игорь Анатольевич! – Санитарка быстро понеслась исполнять.

– Эй!!! Кофе и бутерброды мне в кабинет принеси!

– Да-да, Игорь Анатольевич! – бодро донеслось из коридора.

Игорь встал, надел на зелёную пижаму белый халат, взял два пакета – один с банными принадлежностями, второй – со свежими пижамой и халатом и прихватил со стола руководство по эндоскопической хирургии. Ненадолго задумавшись, посмотрел в окно на белый снег, на топающих по дорожкам людей, на паркующиеся машины сотрудников и отправился в одну из пустующих палат-люксов. Со вкусом почитать на горшке и принять душ. Новый год. Время ургентной помощи. Гламурные дурочки с хроническими сальпингитами и аднекситами отпросились по домам.

7. «В лесу родилась…»

Девочка.

Новый журнал родов открыла Кузнецова Мария Владимировна, восемнадцати лет, ВИЧ-позитивная пользовательница инъекционных наркотиков, незамужняя, направленная в родильный дом врачом следственного изолятора, которая 01.01. в 00.01 родила плод живой доношенный женский, вес 3500 г, рост 57 см, с оценкой по шкале Апгар – 10 баллов.

Простите, автор увлёкся. Наверняка он хочет уже побыстрее поздравить всех с наступающим или наступившим – какая, в сущности, разница? – Новым годом, захлопнуть ноутбук и с чистой совестью выпить за никак не наступающее или давно наступившее новое счастье. Потому что счастье старым не бывает, не так ли? Счастье – оно всегда свежепокрашенное, причёсанное, с новым маникюром, не писает на тапки и у него соответствующее имя. У счастья не бывает в крови вируса иммунодефицита человека, никогда не случается депрессий, и оно не пустит себе пулю в голову, как Папа Хэм.

У счастья здоровый цвет лица, нет катарального ринита и седых куцых волос. Счастье не пьёт, не курит, и от счастья не уходят жёны и мужья. Счастье не сбивает дальнобойная фура, и его не извлекают из покорёженного металла. Счастье – оно как девушка с обложки глянцевого журнала – всегда улыбается, не имеет гормональных проблем и не обвиняется в убийстве. Простите. Наверное, автор не сейчас поставит финальную точку. Он выпьет за старое сопливое седое покалеченное счастье и вернётся ненадолго в 31 декабря не важно какого года в некогда любимый автором родильный дом к навсегда любимым автором людям.

– В завершение нашей утренней конференции ещё раз хочу напомнить всем, что тридцать первое декабря для нас не просто рабочий день, а рабочий день повышенной опасности и повышенного внимания. Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Вы не поверите, но даже мне.

Врачи, акушерки и медсёстры весело загомонили в ответ на подобное заявление Елены Николаевны. Она призывно постучала ручкой по столу. Все затихли.

– Поэтому никаких мне! До окончания рабочего дня. В семнадцать ноль-ноль я жду всех в конференц-зале, где мы выпьем по бокалу шампанского и разъедемся по домам, вручив штурвал нашего ковчега Петру Александровичу. Команда сегодня собралась достаточно сильная во всех отношениях. Если что – звоните. Я немедленно прибуду – вы знаете. Всё. Разошлись по рабочим местам.