Двойник - [2]

Что могло быть сейчас?

Военная операция США в Ираке грозила вызвать падение мировых цен на нефть до 14 — 16 долларов за баррель. Для экономики России и всего российского бизнеса это стало бы очень тяжелым испытанием. Но пока пессимистические прогнозы не сбывались, цена нефти держалась на уровне 25 — 27 долларов: нефтепромыслы Ирака оказались почти полностью разрушенными, для их восстановления потребуются годы и вложения в десятки миллиардов долларов.

Эпидемия атипичной пневмонии с эпицентром в Китае стала для компании «Терра», как это ни парадоксально, фактором положительным. Основными конкурентами «Терры» были не аналогичные российские компании «M Shoes» или «TJ Collection», а мелкие торговцы, реализующие дешевую и, как правило, низкого качества обувь, доставленную в Россию «челноками». Они не платили ни таможенную пошлину в 15 процентов от контрактной стоимости, ни сборы по 1,4 евро за пару кожаной обуви, ни 20-ти процентный налог на добавленную стоимость, что в целом повышало розничную цену почти в три раза. «Челноки» ввозили в Россию больше половины всей обуви, очень большой поток шел из Китая. Санитарные кордоны на границе России с Китаем сократили поток «челноков», это не могло не сказаться на оживлении торговли в специализированных фирменных магазинах.

Наибольшими неприятностями грозила, пожалуй, лишь набирающая обороты кампания по выборам в Государственную Думу России. Стремление сохранить уютные думские кресла вполне могло спровоцировать народных избранников на популистские меры вроде повышения таможенных пошлин на импорт обуви под лозунгом защиты отечественных производителей. Пошлины на ввоз иномарок уже подняли. И что? «Волги» и «Жигули» стали лучше? Стали дороже.

Суки.

Что могло быть еще? Да все: форсмажорные постановления кабинета министров России, затрагивающие интересы компании, банкротство сотрудничающих с «Террой» партнеров и банков, стихийные бедствия и несчастные случаи, которые привели или могли привести к утрате товаров и денег, внезапные проверки налоговиков, таможенников и оперативников из плодящихся, как поганки, силовых контор, парализующие, и часто надолго, работу региональных подразделений. Обо всех осложнениях Борщевский всегда спешил сообщить Ермакову первым и делал это не без тайного удовольствия, особенно когда сам был ни при чем, а он всегда был ни при чем.

Ну и какую же пакость Шурик приготовил на этот раз?

Герман нажал на мобильнике кнопку ответа:

— Слушаю.

— Ермаков? — прозвучал мужской голос. — Здорово, Ермаков, как жизнь молодая?

Это был не Борщевский. Это был Сергей Круглов по кличке Хват, в конце 80-х и начале 90-х годов лидер одной из самых сильных преступных группировок Москвы, сформированной из бывших спортсменов. Круглов и сам был спортсменом, чемпионом Москвы и серебряным призером московской Олимпиады 1980 года по классической борьбе. Позже некоторое время работал старшим тренером заводского спортклуба в Текстильщиках, но быстро сообразил, что рвущаяся наружу энергия молодых, физически крепких парней, не отягощенных нормами социалистической морали и не имеющих никаких жизненных перспектив, кроме перспективы из-за пьяной драки загреметь в лагерь, достойна лучшего применения.

Хват оказался талантливым организатором с тонким политическим чутьем. Его команда крышевала кооператоров и частные магазины в Текстильщиках и Кузьминках, контролировала торговлю автомобилями в Южном порту. Даже в те времена, когда тон в Москве задавали уголовные авторитеты, «синяки», как их называли из-за наколок, с Хватом считались самые крупные московские воры в законе, хотя сам он «законником» не был и не топтал зону ни дня. Умело играя на антагонизме между уголовными авторитетами славянской ориентации и выходцами с Кавказа, «лаврушниками», он возглавил борьбу «славян» против засилья «черных» и всячески демонстрировал свою приверженность «воровскому закону» — «понятиям», не допускающим «беспредела», к которому были склонны «лаврушники» и «отморозки».

Со временем он внедрился в легальный бизнес, скупил на чековых аукционах несколько гостиниц, крупный ликеро-водочный завод, создал свой банк. Конкуренции не боялся: одних запугивали, неуступчивые попадали в автомобильные катастрофы или становились жертвами обкуренных наркоманов.

Очень умело задействовал он и свою былую спортивную славу, возглавил Совет ветеранов спорта. Коммерческие структуры, созданные под его крышей, были освобождены от налогов и таможенных пошлин. Он водил дружбу с известными политиками и деятелями шоу-бизнеса, был постоянным участником правительственных приемов и художественно-артистических тусовок, часто мелькал в телевизоре. На пасхальных богослужениях в Храме Христа Спасителя непременно стоял со свечкой неподалеку от президента Ельцина и мэра Лужкова. А однажды Герман столкнулся с ним в Венской опере на ежегодном благотворительном балу, который канцлер Австрии давал для политической и деловой элиты Европы.

Хват был давним бельмом на глазу московского МУРа и личной головной болью майора Василия Николаевича Демина, с которым Герман познакомился еще в школе, мальчишкой, очень это знакомство, с годами переросшее в дружбу, ценил и остро переживал за неудачи старшего друга. Ну никак не удавалось Демину посадить Хвата. Его подручные получали по десять лет и через полгода оказывались на свободе. Лишь однажды Демин был близок к успеху — в ноябре 1996 года, когда подковерная борьба за многомиллионный контракт на беспошлинную поставку в Россию лекарств закончилась взрывом на московском кладбище, при котором погибли президент и коммерческий директор Российского фонда инвалидов войны в Афганистане.