Двойник - [51]

– Это вы меня спрашиваете?

Ее синие глазки загорелись огнем.

– Вы надо мной издеваетесь, чувствуете себя важной шишкой, да?

– Простите, пожалуйста.

Она снова выдохнула дым.

– Да, больше сказать нечего. Он любил одеваться, был весьма аккуратным и чистым, и еще у него была хорошая улыбка.

– Поэтому делать его счастливым, как просила Анна, оказалось не так уж сложно?

– Вот, черт возьми, в чем дело. Мне он начал нравиться. Правда, Геллер, я просто начала сходить по нему с ума. Он был приятным человеком, хорошо относился ко мне и был добрым. Но он не мог быть добрым и милым, одновременно оставаясь при этом Джоном Диллинджером. Разве я не права?

– Кажется, правы.

– Я не могла предположить, что полюблю его. Знаете, ему очень нравилась песенка из фильма с Джоан Кроуфорд, который мы смотрели в «Марбро». – Она начала напевать приятным тоненьким голоском: «Всю ночь я только мечтаю о тебе...».

У нее задрожали губы и по щеке потекла слеза.

– У него был хороший голос?

– Он пел и не фальшивил, обожал фильмы и всегда ходил на просмотры новых картин.

– Да, до сегодняшнего вечера. Вам он по-настоящему понравился, да?

– Да.

– Вы не знали, что его собираются сегодня убить?

– Нет.

– Но вы хотя бы понимали, что рано или поздно он погибнет?

– Нет! Я и не знала, что он Диллинджер!

– Зачем вы пришли ко мне, Полли?

– Мне было известно, что вы следили за нами. Об этом мне сказала Анна.

– Она так и сказала? А не сказала она вам, почему я это делал?

– Нет, но предупредила, чтобы я не говорила Джимми, что за нами следят.

– И ничего не объяснила?

Полли отрицательно покачала головой.

– Нет, ничего.

– А вы сами не подумали о причине?

– Мне следовало делать то, за что платили.

– Хорошо, что вы хотя бы честно в этом признались.

– Нат, я говорю правду, поверьте.

– Тогда объясните, зачем вы пришли ко мне. Полли прокашлялась.

– Мне хотелось, чтобы вы знали, что я не имею никакого отношения к тому, что произошло у кинотеатра, что я, можно сказать, «невиновна».

Я чуть не свалился с кресла.

– "Невиновна"?

– Я не знала, что его хотят убить. Я не подставляла его.

– Допустим, но почему вы мне говорите об этом?

– Я просто хотела, чтобы вы об этом знали. Нат, ночь, которую мы провели вместе, для меня стала самой памятной.

– Для вас я был очередным мужиком, к тому же пьяным.

Полли наклонилась вперед, затушила сигарету и мягкой теплой рукой коснулась моей руки, которой я опирался о стол. У нее была милая улыбка. Мне хотелось нырнуть в ее синие глаза.

– Вы хорошо отнеслись ко мне и очень мне понравились, – сказала она.

– Так же понравился, как Джимми Лоуренс?

Она отдернула свою руку, будто обожглась.

– Вы – противный человек!

– Может, и так. И я еще жив, но если стану возиться с вами, то это долго не протянется.

– Ублюдок...

– Леди, мой отец женился на моей матери. Не знаю, родились ли вы от брака своих родителей, правда, меня это и не волнует. Я догадываюсь, зачем вы пришли сюда... пытаетесь предстать «невиновной» в моих глазах, чтобы не выглядеть Иудой в женском платье, когда я стану рассказывать все полиции и газетчикам.

– Ты сукин сын!

Я встал.

– Опять ошибочка! Моя мамочка была хорошей и доброй женщиной. Такой же доброй, как Джимми Лоуренс. А теперь выметайся отсюда к чертовой бабушке!

Она встала.

– Подонок! Трахальщик!

– Ты права. Но не сегодня, и не с тобой! Выметайся!

Злая, как фурия, она двинулась к двери, когда за стеклом показалась какая-то тень и кто-то громко забарабанил. Я втолкнул Полли в туалет и приложил палец к губам.

– Ш-ш-ш-ш!

Полли испуганно и удивленно посмотрела на меня. Я запер ее в туалете.

Подойдя к столу, достал пистолет, осторожно направился к двери и стал боком у стены, наполовину состоящей из дерева и стекла. Может, меня и не было видно через матовое стекло, но рисковать не хотелось.

Кто-то хриплым голосом сказал:

– Открывай, Геллер, или мы выбьем дверь!

Мне показался знакомым этот неприятный мужской голос, и так хотелось надеяться, что я ошибался.

– А можешь, не открывать. Мы с огромным удовольствием выломаем твою дверь.

Да, я не ошибался, это был тот самый голос.

Я вернулся к столу и убрал пистолет.

«Господи!» – подумал я, глядя на дверь туалета.

Затем открыл дверь офиса. За ней стоял приземистый плотный мужчина в очках в темной оправе и с седыми волосами. Он обмахивался шляпой. Только так можно было понять, что ему жарко, хотя на нем был надет костюм, а на лице не было ни капельки пота.

У стены в коридоре стоял другой мужчина, плотный и более высокий, с которого ручьями лил пот. Он стоял, напрягшись, будто сейчас должно было происходить опознание преступника.

Маленький мужчина прошмыгнул мимо меня и закрыл за собой дверь, оставив помощника в коридоре.

– Чувствуйте себя, как дома, капитан Стеги, – приветствовал я его.

21

Стеги прошел в комнату и сел на стул, который еще сохранял тепло тела Полли Гамильтон. Я не стал включать общий свет. Света настольной лампы было достаточно. Стеги не желал смотреть на меня. Ну и мне также не хотелось бы видеть его.

Он принюхался и посмотрел на дымящийся окурок в помаде, лежавший в пепельнице.

– У вас была женщина, Геллер? Пахнет духами и табаком. Вы же не курите?!