Двойник - [7]

Я поднял оружие: это был воздушный пистолет, которым можно на расстоянии двадцати шагов убить человека. Положив пистолет в карман, я выпустил руку девушки и отошел на несколько шагов.

— Не угодно ли присесть? — сказал я любезно.

На мое предложение она реагировала совершенно неожиданно: закрыв лицо руками, она покачнулась и с тихим стоном мягко упала на пол.

«Вот это уж скверная история», — подумал я.

Нагнувшись, я поднял ее и на руках отнес на диван.

Первое мое впечатление от девушки в зеркале было не совсем точно… Большая разница существует между миловидностью и красотой, а девушка, лежавшая на диване, была прекрасна, как греческая статуя.

Мой жизненный опыт был достаточно разнообразен, но данное положение казалось из ряда вон выходящее. Но я решил, что прежде всего необходимо привести девушку в чувство.

Налив немного бренди в стакан, я приподнял ее и влил несколько капель сквозь ее сжатые губы.

Крепкий напиток оказал почти мгновенное действие: легкая окраска появилась на ее лице и, глубоко вздохнув, она открыла глаза. Заметив, что я ее поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назад на диван.

Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я решил на это не обращать внимания.

— Надеюсь, вам теперь лучше? — спросил я с одобряющей улыбкой.

В ответ она взглянула на меня с такой ненавистью и презрением, что я инстинктивно встал с дивана.

— Ну, что же вы не звоните и не зовете полицию? — дерзко бросила она мне вопрос.

Она говорила низким, гортанным голосом, с легким иностранным акцентом.

Я в упор посмотрел в ее возмущенные глаза и спокойно ответил:

— Я принципиально против полиции! Кроме того, я не знаю, что ей здесь делать?! В конце концов, вы только испортили бюро.

Она не успела еще ничего ответить, как послышались шаги на площадке, и затем кто-то постучал в дверь.

— Кто там? — спросил я.

Из-за дверей раздался извиняющийся голос Мильфорда.

— Это я, сэр! Мне послышалось, будто в вашей комнате что-то упало: я пришел узнать, не могу ли я быть чем-либо полезен!

Я заколебался, но затем подошел к двери и открыл ее, но так, чтобы лакей не мог видеть происходящего в комнате.

— Спасибо, Мильфорд, это пустяки! Я чинил воздушный пистолет, курок неожиданно спустился и попорчена доска бюро. Вы посмотрите ее завтра утром… Кстати, был кто-нибудь в мое отсутствие?

— Нет, сэр! — ответил он и прибавил:

— Возможно, что я выйду опустить письмо, так что, если вы услышите шаги, не подумайте, что это грабители! Спокойной ночи, сэр!

— Спокойной ночи!

Я прислушивался до тех пор, пока не замерли в отдалении шаги Мильфорда, затем закрыл дверь на ключ и вернулся к посетительнице.

— Может быть, вы отдадите мне американский ключ, пока вы не забыли?

Она вскочила с дивана и посмотрела на меня, как прекрасный, затравленный зверек. Плащ упал с ее плеча и выступили изящные точеные формы, обрисованные обтянутым черным платьем. К кушаку был пристегнут кожаный мешочек, из которого она вынула ключ и, ни слова не говоря, швырнула его на диван.

— Благодарю вас. И, если это не будет нескомным вопросом, позвольте узнать, почему вам так хотелось меня застрелить?

Она бросила на меня взгляд, в котором были одновременно и удивление и отвращение.

— Вы притворяетесь, что ничего не знаете? — презрительно проговорила она.

Я покачал головой.

— Клянусь честью, не имею ни малейшего понятия!

Ее очаровательные губы нервно дрогнули и она встала во весь рост.

— Я — Марчиа Солано! — сказала она.

Я поклонился.

— Прелестное имя, но при данных обстоятельствах слегка неуместно.

— Вы еще смеете шутить! — крикнула она с горечью. — Вас правильно назвали сатиром из Кулебры!

— Вот как! — замети я. — Вы меня смущаете: я и не думал, что люди могут так льстить. Но что я сделал, чтобы вызвать к себе столько внимания с вашей стороны?

— Что вы сделали?! — воскликнула она.

Руки ее сжались, грудь высоко поднималась и опускалась от кипевшего в ней негодования.

— Вы спрашиваете, что сделали вы, когда трава… еще не успела покрыть могилу моего отца… — пробормотала она, прерывающимся голосом и, закрыв лицо руками, она горестно зарыдала.

Должен сказать, что в эту минуту я почувствовал себя невероятным грубияном, и от всей души проклинал Норскотта.

— Вы можете мне верить или нет, как вам угодно, — сказал я, — но я также причастен к смерти вашего отца, как вы сами!

Девушка перестала плакать и, открыв лицо, дико посмотрела на меня.

— О!.. — возмущенно крикнула она. — Как вы смеете так говорить?! Зачем вы лжете? Ведь я стояла около отца, когда вы его застрелили… Посмотрите!

Она отвернула рукав и, обнажив запястье, показала на глубокий шрам, резко выделявшийся на ее белом нежном теле.

— Вот след от вашей пули, а вы еще осмеливаетесь лгать мне в глаза? Кто же вы?… Человек или дьявол?!

Девушка снова упала на диван в порыве отчаянного горя.

— Взгляните на меня, — сказал я ей серьезным тоном.

Она подняла голову.

— Похож я на человека, который лжет? — проговорил я резко. — Клянусь именем моей матери и всего мне дорогого, что я совершенно невиновен в смерти вашего отца! В данный момент я больше ничего не могу вам сказать, но положа руку на сердце, уверяю вас, что это сущая правда!