Двойничество - [38]
Мотивировка убийства лежит за пределами фабулы, в области идей, связанных не с изменой и ревностью, а с высшими ценностями существования, над которыми размышляют и Мышкин, и Рогожин. Погружение сюжета романа в стихию кумулятивности, что проявляется, в частности, в непомерном разрастании побочных линий, например, линии Ипполита, генерала Иволгина, Бурдовского, лишает образ Настасьи Филипповны и личностной, и даже функциональной определенности. Она становится похожа на персонифицированное хаотическое пространство. Неслучайно Мышкин, начиная со второй части, называет ее больной и безумной. Как персонаж Настасья Филипповна становится пассивной. Можно сказать, что события романа развиваются НА ФОНЕ ее скандальных выходок.
Таким образом, Настасья Филипповна - это красота, которую невозможно спасти, это экстатическая, хаотическая сущность, в которой "вязнет" всякое созидательное начало. Невозможность спасения в значительной мере определяется тем, что мир, воплощенный в Настасье Филипповне, оказывается между "близнецов", которые отвергают законы и правила социума. Вспомним, как Настасья Филипповна умоляла Рогожина ввести ее в его мрачный дом, оставив в нем все без изменений, чтобы жить в этом доме по нормам его основателей. Этой героине, строго говоря, нужна узда, а не свобода. Здесь, на наш взгляд, обнаруживается социальный консерватизм Достоевского.
Роман "Идиот" можно охарактеризовать как произведение о поиске новых ценностей, поиске, который потерпел неудачу. Так автор отреагировал на напряженную духовную ситуацию шестидесятых годов. Из всех крупных произведений Достоевского "Идиот" - самое катастрофическое и пессимистическое. Этим и обусловлена парадоксальная реализация русского типа двойничества в повествовании. Достаточно четко обозначенная в самом начале романа модель Фомы и Еремы, подобно прологу античных трагедий, предрекает катастрофический финал. Но затем исходная структура начинает развоплощаться, терять свою семантику, становиться формальным приемом. Развоплощение приводит к тому, что "близнецы" в какой-то момент превращаются в антагонистов, и один пытается убить другого. Изменение семантики, структурные сдвиги вносят в повествование элемент непредсказуемости, рождают у читателя иллюзию, надежду на "счастливый финал". Но в последней части романа, особенно в его заключительном эпизоде, единство судьбы двойников, а вместе с ним и мотив их обреченности, совместной гибели вновь актуализируется. Эта актуализация обусловлена изменением сюжетной роли Настасьи Филипповны. Так в романе восстанавливается вроде бы снятый в начале исторический подтекст. Мир, вращающийся вокруг личности, не стал светлее мира ответшалой традиционной нормы. Мало того, эта норма, которая неявно присутствует в тексте романа, оказывается единственной возможностью удержания социума, несправедливого, жестокого, корыстного, от распада и бездны.
Если Мышкин - это новый Христос, то такой Христос современному писателю миру не нужен. Через несколько лет эта мысль совершенно недвусмысленно прозвучит в "Легенде о Великом Инквизиторе". Поцелуй Христа, адресованный великому инквизитору, помимо всего прочего, означает признание им своего поражения в споре с им же самим установленной традицией.
В русской действительности любой Христос неизбежно оказывается равным Антихристу, а Антихрист равен Христу. Рука Рогожина, покусившегося на Мышкина, дрогнула именно в тот момент, когда князя настиг очередной припадок.[86] Личностное усилие в русской действительности всегда оказывается злом, исходящим от бесов, и поэтому обречено.
* * *
В бунинской "Деревне" центральные персонажи вводятся в текст как "братья Красовы". Свою биографию они начинают вместе, потом, однажды чуть не порезавшись ножами, "расходятся от греха", но в конце своей безрадостной и пустой жизни вновь соединяются, чтобы вместе встретить старость.
Русское "близнечество" братьев Красовых еще более "национально" и фольклорно. Стилистика "Деревни" довольно последовательно выдержана в духе демократической ярмарочной культуры. Здесь есть и структуры народной баллады (судьба прадеда Красовых, отбившего у барина любовницу и затравленного собаками, напоминает сюжет песни о Ванькеключнике), разбойничьей песни о добром молодце на правеже (дед Красовых),[87] низовой полуфольклорной литературы вроде сатирической описи приданого.
Вот как говорится, например, о начале торговой деятельности братьев: "Товар - зеркальца, мыльца, перстни, нитки, платки, иголки, крендели - в рундуке. А в телеге все, что добыто в обмен на товар: дохлые кошки, яйца, холсты, тряпки..."(97). Очень много в повести фрагментов, воспроизводящих манеру "ярмарочных дедов", балагурство зазывал. Например: "-У-ух! И здорова же водка у тебя, Петровна! Аж в лоб стукнула, пропади она пропадом.
- Сахаром в уста, любезный!
- Либо она у тебя с нюхательным табаком?
- Вот и вышел дураком!
А в лавке еще люднее:
- Ильич! Хунтик ветчинки не отвесишь?
- Ветчинкой я, брат, нонешний год, благодаря богу, так обеспечен, так обеспечен!
- А почем?
- Дешевка!
- Хозяин! Деготь у вас хороший есть?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга названа "Homo amphibolos" — человек двусмысленный. Исследуя генетическую природу психологических феноменов человеческого сознания и кардинальных категорий культуры, авторы выстраивают принципиально новую гипотезу, объясняющую происхождение человека и архаические истоки его сознания.
Самоубийство или суицид? Вы не увидите в этом рассказе простое понимание о смерти. Приятного Чтения. Содержит нецензурную брань.
Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.