Двойничество - [32]
Однако "вывернуть" старое сукно в новых условиях не удается. Патриархальный вещный континуум Миргорода, где каждая дребедень была продолжением человека, а человек - продолжением вещи, разрушается, стареет и гниет. В эпилоге повести вечное миргородское лето сменяется "осенью с грустно-сырою погодою, грязью и туманом"(377). Поля покрывает "какая-то ненатуральная зелень". Многие жители Миргорода уже умерли, церковь полупуста. Колоритные хаты снесены, уныло торчат остатки плетней и заборов. На главной улице, куда прежде, по словам Ивана Ивановича, "всякая баба шла выбросить то, что ей не нужно", теперь всюду "стоят шесты с привязанным вверху пуком соломы"(377): производится какая-то новая планировка. Современная цивилизация бюрократического порядка пришла в Миргород, и продолговатые окна церкви с круглыми стеклами "обливаются дождевыми слезами"(377).Художественное пространство повести лишилось плоти и красок. Два старых недруга тоже утратили свой колорит, свою вещность. Они больше не похожи на свинью и гусака. Оба посерели, постарели и говорят теперь совершенно одинаково. Рассказчик радуется единственному следу прошлой жизни - улыбке на "воронкообразном" (гусином) лице Ивана Ивановича.
Предметный мир повести в финале напоминает выморочное пространство повести о Фоме и Ереме. Иван Иванович, как и Иван Никифорович, на протяжении десяти лет все надеется, что "дело кончится завтра". Один из них стоит в притворе, а другой на "крылосе"; у одного жизнь стерта тяжбой, и у другого тоже. В самом конце удаляющийся Миргород буквально тонет в мутных потоках дождя. Вместо старинного пестрого сукна появляется рогожка, медленно проносится мимо "печальная застава с будкою, в которой инвалид чинил серые доспехи свои"(378). Погрузившийся в мутные воды Миргород и два "единственные друга", оставшиеся в нем, как бы соответствуют утонувшим и "всплывшим" Фоме и Ереме. Иван Иванович и Иван Никифорович еще живы, но живы лишь номинально. Они вырваны из своих блиставших роскошью и пестротой красок усадеб, из своего разноцветного окружения. Историческая динамика разрушила статику идиллии, цельность и цикличность патриархального мира. Знаменитая фраза рассказчика "Скучно на этом свете, господа!" как бы поводит итог: она не столько оценивает двух старых склочников, сколько констатирует печальную гибель патриархальной красоты.
Иван Иванович и Иван Никифорович - персонажи-двойники, персонажи близнецы - в первой главе при разительном сходстве обладали все же индивидуальностью живого. В ходе сюжета эта индивидуальность стирается. Они становятся совершенно тождественными перед лицом ворвавшегося в жизнь Миргорода времени. В финале герои больше не поносят друг друга и словно друг друга не замечают. Теперь они абсолютно равны перед безличной "тяжбой", "палатой", "верным известием". Однако для них, как для близнецов, и в финале не существует вынесенной за пределы быта меры. Фактически присутствуя на собственном отпевании, гоголевские персонажи не помнят ни о Боге, ни о смерти. Вытянувшееся в линию время не сделало вещных персонажей субъектами. Они превратились в объект наступающей бездушной цивилизации.
Сочная гоголевская утопия, выдержанная в традициях низовой литературы XVII-XVIII веков, оказывается очень неустойчивой, хрупкой. В начале повести близнечная пара Иван Иванович и Иван Никифорович, эта минимальная модель социума, была призвана подчеркнуть единство мира, была знаком его целостности и самодостаточности. Каждый из персонажей выступал как некая "ритуальная фигура", связанная с плодородием, как своеобразный "демиург", экстраполирующий свою производительную силу на мир, состоящий из "дома" и "двора". Макрокосм был продолжением микрокосма - и наоборот. Пространство росло и умножалось, подобно живому организму. Дом Ивана Ивановича разрастался как грибница, а собаки, дети, гуси, свиньи были как бы продуктами жизнедеятельности персонифицированного космоса. Здесь сказывается заметное влияние барочных традиций, сочетающих живописность с символикой и эмблематичностью.
Однако одушевленная объектность, свойственная барочной утопии, сменяется в повести объектностью неодушевленной, присущей тому антиутопическому сознанию, внутри которого развивался русский тип двойников. Под влиянием истории и официальной государственности Иван Иванович и Иван Никифорович становятся тиражированными копиями друг друга, так и не превратившись в личностей, противостоящих друг другу и остальному миру.
В цикле "Миргород" есть героические личности ("Тарас Бульба"); есть герои с переходным изломанным сознанием барочного типа, которому ведом страх, но не известны пути избавления от него (до "философа" Хомы Брута, по всей вероятности, весь третий год обучения доносились отзвуки барочной философии); есть патриархальные обыватели (Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, Иван Иванович и Иван Никифорович), но нет современного человека, субъекта истории. Время у Гоголя разрушает гармонию, не предлагая взамен нечего позитивного. Тщательно выстроенная композиция, продуманная мотивная структура, проповедническая интонация автора словно призваны упорядочить рассыпающийся на глазах мир. Все четыре повести в цикле завершаются смертью персонажей. Но если в первой части "Миргорода" смерть персонажей происходит "внутри" используемой автором художественной модели, эта смерть, можно сказать, имманентна этой модели, то во второй части наблюдается сдвиг, разрушение поэтического стереотипа за счет вторжения исторической действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга названа "Homo amphibolos" — человек двусмысленный. Исследуя генетическую природу психологических феноменов человеческого сознания и кардинальных категорий культуры, авторы выстраивают принципиально новую гипотезу, объясняющую происхождение человека и архаические истоки его сознания.
«Существование Бога» – главный труд авторитетнейшего современного британского аналитического философа и теолога Ричарда Суинберна. Цель данной книги – попытка индуктивного доказательства бытия Бога, оценка вероятности того, что суждение «Бог существует» истинно, а также обзор и интерпретация традиционных доказательств бытия Бога, критика контраргументов и формулировка собственного варианта теодицеи. Опираясь на данные современной науки, автор создает тщательно продуманную программу естественной теологии.
Отзеркаленные: две сестры близняшки родились в один день. Каждая из них полная противоположность другой. Что есть у одной, теряет вторая. София похудеет, Кристина поправится; София разведется, Кристина выйдет замуж. Девушки могут отзеркаливать свои умения, эмоции, блага, но для этого приходится совершать отчаянные поступки и рушить жизнь. Ведь чтобы отзеркалить сестре счастье, с ним придется расстаться самой. Формула счастья: гениальный математик разгадал секрет всего живого на земле. Эксцентричный мужчина с помощью цифр может доказать, что в нем есть процент от Иисуса и от огурца.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.
В настоящем издании представлена центральная глава из книги «Вместо себя: подход Августина» Жана-Аюка Мариона, одного из крупнейших современных французских философов. Книга «Вместо себя» с формальной точки зрения представляет собой развернутый комментарий на «Исповедь» – самый, наверное, знаменитый текст христианской традиции о том, каков путь души к Богу и к себе самой. Количество комментариев на «Исповедь» необозримо, однако текст Мариона разительным образом отличается от большинства из них. Книга, которую вы сейчас держите в руках, представляет не просто результат работы блестящего историка философии, комментатора и интерпретатора классических текстов; это еще и подражание Августину, попытка вовлечь читателя в ту же самую работу души, о которой говорится в «Исповеди».
Созданный классиками марксизма исторический материализм представляет собой научную теорию, объясняющую развитие общества на основе базиса – способа производства материальных благ и надстройки – социальных институтов и общественного сознания, зависимых от общественного бытия. Согласно марксизму именно общественное бытие определяет сознание людей. В последние годы жизни Маркса и после его смерти Энгельс продолжал интенсивно развивать и разрабатывать материалистическое понимание истории. Он опубликовал ряд посвященных этому работ, которые вошли в настоящий сборник: «Развитие социализма от утопии к науке» «Происхождение семьи, частной собственности и государства» «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и другие.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.