Двойная жизнь - [22]

На одном из крючков с внутренней стороны двери она нашла фартук и надела его. Опустила стакан, явно отдававший виски, во вспененное в мойке моющее средство. Ивонн и сама толком не понимала, как могло случиться, что она стала домработницей Бернхарда Экберга.

Вся эта ситуация, подобно езде на русских горках, удивительным образом веселила и раззадоривала ее. Теплая вода стекала по рукам, пена искрилась на солнце всеми цветами радуги, и Ивонн видела, что каждый предмет, который она мыла, невероятно красив. Каждая ложка, кастрюля и каждое блюдечко были совершенны и по форме и по фактуре, заботливо и со смыслом отобранные для эстетики. Все, что было побито или пришло в негодность, выглядело таковым каким-то особо прекрасным и утонченным способом. Как, к примеру, поблекшие цветы на суповых тарелках или старых подносах, чья глазурь уже давно полопалась. И эти трещины образовывали мотив, напоминавший корни растений или жилки листьев. На какое – то мгновение у нее возникло загадочное ощущение того, что она стоит на самой удивительной в мире кухне и моет самую удивительную в мире посуду. И тогда Ивонн постаралась отогнать от себя эту приятную и вместе с тем глупейшую мысль.

Когда с мытьем было покончено, она насухо вытерла все столы и метелкой прошлась по всем поверхностям. Переходя из комнаты в комнату, она вытирала пыль и пылесосила, получая, таким образом, полное представление о доме. Первый этаж состоял главным образом из гостиной, поделенной диваном и креслами на столовую и жилую зоны. На втором этаже кроме спальни имелись еще две комнаты поменьше, а также ванная и маленький холл.

Ивонн сделала вывод, что уборка дома не составляла особого труда, все его поверхности были совершенно четкими, а предметы – относительно немногочисленными. Однако пыли оказалось больше, чем она предполагала вначале. По сравнению с беспорядком, царившим на кухне, остальные комнаты производили впечатление чистых, но оказалось, что на рамах картин пыль лежит ровным толстым слоем, а когда Ивонн приподняла покрывало, свисающее с кровати, оттуда вылетела моль. Было очевидно, что здесь уже давно никто не убирал.

Бернхард Экберг сидел за обеденным столом и работал. Он выглядел таким сосредоточенным, что на его лбу даже выступили капельки пота. Он слегка кивнул Ивонн, когда та провела тряпкой между лежавших на столе стопок бумаг.

Ивонн подумала про жену Экберга, и внезапно ей пришло в голову, что она оказалась в плену предрассудков: раз в доме не убрано, значит, хозяйка отсутствует. И как только она могла прийти к такому выводу? Это наверняка бизнес-леди, так же как и ее муж. Ни у кого из них нет времени для уборки, вот поэтому они и переложили на Ивонн эту работу. У Циллы, например, в доме убирает женщина из Боснии. Многие люди так делают.

Ивонн и сама разрывалась надвое. Она была глубоко убеждена в том, что сама должна со всем справляться, и не желала никому позволить себе помогать. Еще с детства ей приходилось заниматься домашним хозяйством и заботиться о матери. Впрочем, она почти полностью истребила в себе это трудолюбие. Часть философии ее агентства «Твое время» базировалась на утверждении, что каждый должен делать только то, в чем хорошо разбирается, и что все услуги продаются и покупаются.

Когда Ивонн закончила уборку, она снова надела на себя жакет и пальто, потом, мельком заглянув в гостиную, попрощалась и вышла за дверь. Она была уже возле калитки, когда услышала, как ее окликнул Бернхард Экберг:

– Нора!

Она обернулась. Он стоял на ступеньках крыльца и что – то держал над головой.

– Вы забыли.

Это был конверт с деньгами. Ивонн вовсе не намеревалась брать их, однако теперь была вынуждена это сделать. Она вернулась и взяла конверт.

– Я вижу, что вы ничего не взяли из заготовок Хелены. Обязательно возьмите в следующий раз. Там этого всего полно, и мне одному не съесть. Я действительно советую вам взять имбирные груши.

– Спасибо. Я подумаю об этом.

– Я так рад, Нора, что вы взялись за эту работу. Вы очень трудолюбивы, я это сразу заметил. – И, словно прочитав мысли женщины, со страхом в голосе добавил: – А вы придете завтра снова? А в следующий понедельник?

Ключ от дома Бернхарда все еще лежал в сумочке Ивонн. Но по какой-то загадочной причине в руках мужчины оказался ключ от некоего неведомого устройства, которое заставило ее голову убежденно кивнуть и произнести следующие слова:

– Да, непременно. Я обязательно приду.

И как он нашел этот ключ? Ивонн полагала, что уже давно выбросила его.

Глава 11

Ивонн была тактичным наблюдателем. И лишь однажды она почувствовала, что кто-то мешает ей сполна предаваться этому занятию. В тот момент она рассматривала даже не людей, а понравившийся ей дом.

Оставить его без внимания было почти невозможно. Никто не мог пройти мимо этого дома и не посмотреть на него. Конечно же это был тот самый лиловый дом, где проживало благообразное семейство с карликовым спаниелем. Цвет дома был не просто лиловым, а вызывающим, отвратительным. Этот густо-лиловый цвет казался не столько неправдоподобным, сколько просто-таки неприемлемым для дома.