Двойная честь - [40]

Правда, потом, когда пришла хозяйка и принялась раскладывать перед девушкой

чистую одежду – просторную льняную рубашку, шерстяные куртку, шаровары и плетеный из кожаных шнуров пояс – Аврора вновь скисла и расплакалась. Ей вдруг до боли в голове вспомнились Корт и Майя. Обнимающиеся, с поцелуями, в душистом черничнике. И тут же, до боли в сердце, наследнице Незыблемого престола захотелось, чтоб это ее целовал, опрокинув в мох, Шип Корт.

Испуганная слезами девушки хозяйка села рядом и, думая, что Аврора просто не до конца выплакалась во время разговора с Кролом, обняла наследницу, погладила по голове, бормоча: «Ну, поплачь, поплачь, легче будет. Это страх выходит».

Юная леди с благодарностью уткнулась в мягкое льняное плечо крестьянки и заплакала еще горше. Она вдруг сообразила, что здорово влюбилась. И еще сообразила: хорошего в этом мало…

Часть вторая

Князь Трифор снял с головы расшитый бисером берет и поднял глаза к лазоревому небу. Ни облачка. Как и положено в это время года в его землях.

– Славный денек, – пробормотал князь, наблюдая за звенящим в синеве жаворонком и наслаждаясь легким ветром, что был полон ароматами луговых цветов. – Славный денек для беспечной прогулки. А не для поисков.

– Ваша милость? – напомнил о себе дружинник Зан.

– Что слышно от Гилбера? – спросил Трифор, возвращая взгляд с небес к земным делам и обнаруживая безрадостную картину своих провалов – такой разительный контраст к ясному летнему дню.

Он вернул берет на голову и направил коня дальше по дороге. А та вилась белой лентой вдоль зеленых лугов.

– Ничего хорошего, – отозвался дружинник. – Отряд его младшей милости разведывает южный край пущи и близлежащие хутора. Но пока – без результатов.

– То же и у нас, – пробормотал князь.

– Ваша милость, – опять заговорил дружинник, но теперь – голосом тихим, вкрадчивым, чтоб остальные всадники не услышали. – Дозволь спросить.

Князь позволительно кивнул. С Заном у него были особые отношения, и дружинник этот знал о делах Трифора больше даже, чем младший князь Гилбер.

– Что мы будем делать, если не вернем девчонку, твоя милость? – задал свой вопрос дружинник.

– Делать? – вздохнул князь. – Делать… Ничего уже нам не придется делать. Если провалится последнее, что осталось, я и Гилбер уйдем в Мирму. У меня нет достаточного войска, чтоб воевать с императором на равных. У меня нет союзников. А бросать своих людей на верную гибель я не намерен. Но и сдаваться на милость Исидора не желаю. Мы уйдем в Мирму, Зан. Я попрощаюсь с Мальвиром, с Ольховыми холмами, с могилами родных. Все это умножит домен императора. Видно, так должно быть, – Трифор опять вздохнул. – Видно, потому, что я отступил от рыцарских канонов и нанял убийцу, потом – держал в плену эту девицу. Говорят, коварство всегда боком выходит…

– Ну, уж император наш поболе твоего наподличал, твоя милость, – заметил Зан. – Только что-то не видать, чтоб ему икалось. Так что рано ты в Мирму собрался, рано от того, что твое, отказываешься. Еще можно побороться.

– Это как же? С семью тысячами против тридцати идти? – горько усмехнулся князь. – Или крестьян поднимать? Вот уж армия будет – весь свет перепугается.

– Позвать барона Ланлея из Дук, что в Южном поясе. У него на императора тоже зуб имеется – Исидор его отца, что в Круге Воли участвовал, казнил на главной площади в Гримтэне. А еще у Ланлея – тысяч пять воинов, если не больше.

– У Ланлея младшая сестра Эвелин, девица тринадцати лет, в заложниках в Гримтэне, – ответил Трифор. – Ланлей не пойдет против Исидора.

Зан пожал плечами:

– У тебя – сын, у Ланлея – сестра, у барона Маара из Красаны – брат младший. Но разве не стоит победа двух-трех малолетних голов? Если вам всем объединиться да народ поднять…

– Какая победа? – вдруг зарычал князь. – Какие головы? Ты знаешь ли, сколько голов ляжет. И ради чего? Чтоб мне шкуру свою спасти? Да я с ней попрощался в ту ночь, когда поехал к ручью на встречу с Кортом. Когда заказ ему сделал. Я ж знал, понимал: если не выгорит это дело – смерть мне верная… Так что – в Мирму мне дорога. Не стоит моя жизнь и жизнь Гилбера других жизней. Коль не судьба – как ни вывертывайся, а не будет по твоему.

– Давай-ка твоя милость мне это скажет тогда, когда девчонка к батюшке своему доберется и про коварства наши все ему расскажет, – ответил дружинник, нахмурившись (не нравилось ему упадническое настроение господина). – А пока она где-то здесь, где-то на нашей земле прячется.

– Она не одна прячется. Ее Шип прячет. Или забыл ты, кто такой Шип? Лес для него, как для нас с тобой двор замковый. Все он знает, все умеет. И как след заметать, и как след искать.

– Ну, уж если так мало у нас шансов, то поедем мы в Мирму втроем, – хмыкнул Зан. – Может, и княжество новое там выстроим.

– Этого я, дружище, требовать не могу, – покачал головой Трифор. – Даже наоборот – прикажу я тебе тут оставаться. У тебя жена, дети…

– Это верно. Как верно и то, что в Мирму можно всем княжеством удрать, – засмеялся дружинник. – Не только семью прихватить, а всю родню до самого кузена сомнительного. Да спалить все, чтоб до неба край наш полыхал. Оставить императору пустыню выжженную – пусть жрет, зверь ненасытный!