Дворец грез - [86]

— Да, Ту, — сказал он, — ты теперь выглядишь в Асвате так же нелепо, как драгоценный камень в навозной куче. Но ты очень напоминаешь сейчас свою мать, когда я впервые увидел ее. Ты превзошла все ожидания, моя дорогая. Пойдем. — Он перекинулся несколькими словами со стражниками и, тяжелой рукой обняв меня за плечи, повел в дом. Он не обратил никакого внимания ни на Ани, ни на носилки Гуи, что опустились на истоптанный грунт площади.

Едва я появилась в нашей тесной и темной общей комнате, мать бросилась ко мне и прижала к своей груди:

— Ту! Моя маленькая царевна! Ты здесь, ты жива! Я уже не надеялась когда-нибудь увидеть тебя! С тобой там хорошо обращались? Ты хорошо себя вела? Не забывала ли ты постоянно молиться?

От нее пахло потом, и травами, и кухней. Я с трудом высвободилась и поцеловала ее в смуглую щеку.

— Все замечательно, мама, — ответила я с улыбкой. — Как видишь, со мной обращались более чем хорошо. Как здорово снова видеть тебя.

Она поднесла руки к губам.

— Но это правда, что великий пригласил тебя переехать во дворец? Тебе бы лучше вернуться домой и продолжить работать со мной, Ту. Гарем — неприличное место, по крайней мере я так слышала, и неопытная деревенская девочка вроде тебя может попасть там в беду. А здесь отец подыщет для тебя приличного мужа! Но как же ты смогла привлечь внимание фараона? — подозрительно спросила она, и я громко рассмеялась.

— О мама, я ходила с Мастером во дворец осматривать фараона, когда он был немного нездоров. Что касается гарема, я уверена, что Дом женщин — это совершенно безопасное и морально безупречное место! — сказал я. — И потом, это очень серьезно — быть женой самого бога!

— Женой — может быть, — хмуро ответила она, — а наложницей?

— Хватит! — резко оборвал ее отец. — Ступай принеси вина и лепешек!

Она скривилась, что-то проворчала, потом наградила меня сияющей улыбкой и исчезла. Я опустилась на циновку, и отец сел напротив меня, скрестив ноги и пристально вглядываясь в мое лицо.

— Все здесь не так, как я помню, — сказала я, оглядывая комнату, чтобы избавиться от мимолетной неловкости. Я не добавила, что опрятная нищета этой комнаты, так же как и ее размер, ужаснула меня. Неужели я в самом деле жила в такой обстановке и не осознавала ее убожества?

Отец поднял брови.

— Это потому, что ты теперь стала намного старше, — мягко пошутил он. — Я скучал по тебе, Ту, и часто вспоминал тот день, когда ты прибежала, спотыкаясь, через поле и прилипла к моей ноге, умоляя, чтоб я позволил тебе ходить в школу. Я не мог тогда позволить себе отправить тебя в школу, это так, но я допустил ошибку, думая, что это пустяк. Я недооценил твой ум и твою неудовлетворенность. Если бы у меня было чем платить за обучение, возможно, ты осталась бы с нами в Асвате. — Потом он покачал головой. — Нет, не осталась бы!

— Не упрекай себя, — ответила я. — Ты понял меня, отец, и поэтому ты отпустил меня на север с Мастером. Я очень люблю вас, но я была бы отчаянно несчастной, если бы оста-

— А теперь ты счастлива? И будешь ли ты счастлива в объятиях фараона? Ты хочешь стать его наложницей, Ту? Решение за тобой, не за мной, и, что бы ты ни решила, я всегда буду на твоей стороне.

Я посмотрела в его спокойное, обветренное лицо и поняла, как искренне он любит меня.

— Да, я счастлива, — медленно ответила я, — а что до счастья в объятиях фараона, кто знает? Может быть, он будет так счастлив в моих, что сделает меня одной из своих жен.

— Этого не может быть, — отрывисто проговорил отец. — Очень редко царь берет в жены дочь простолюдина, не говоря уже о крестьянке, и только по страстной любви. Кроме того, что ты знаешь о том, как доставить удовольствие мужчине, Ту? В гареме столько женщин, которые посвящают этому целую жизнь и все равно остаются отвергнутыми. Не смешивай мечты с реальностью!

Он вдруг рассердился, и я не могла понять почему. Я тоже рассердилась, потому что его слова затронули самую суть моих тайных фантазий.

— Не знаю, куда ведет моя дорога, — сказала я, — но я должна пройти ее до конца. Я не могу останавливаться в одном месте, каким бы оно ни было восхитительным. Мне нужно знать, что ждет меня за следующим поворотом, отец!

Он вздохнул:

— Тогда решено. Ты спрашивала своего Мастера, станет ли он дальше держать тебя в своем доме, если ты передумаешь? Может, он найдет тебе подходящего мужа?

Я не смогла скрыть легкой дрожи, что пронзила меня при этих словах.

— Мне не нужен обычный муж. Принадлежать живому богу — что может быть прекраснее!

Вернулась мать, бесшумно расставила чаши с вином и принесла большое блюдо своих замечательных засахаренных фруктов. Несколько раз она набирала воздуха, собираясь вклиниться в наш разговор, но так и не решилась. Она быстро переводила взгляд с него на меня и обратно. Я видела, что ее распирает от невысказанных слов, но она села рядом со мной и стала пить вино в молчании, которое, должно быть, стоило ей огромных усилий.

Все важное было уже сказано. Вино было крепким и терпким, я пила его с удовольствием. Мы немного поговорили о том о сем, потом мать оживилась, когда стала пересказывать последние сплетни о наглых дочерях многострадального главы селения, но, несмотря на это, мы чувствовали все возрастающую неловкость. Я пыталась отвечать на их вопросы о том, как жила в доме Гуи, но вдруг обнаружила, что мне трудно подобрать слова, чтобы не дать им почувствовать, какая пропасть лежит между миром Гуи и тем миром, в котором жили они; а они, конечно же, поняли, что местные сплетни меня больше не интересуют. Нас связывали кровные и семейные узы, но уже не так сильно. В мучительно-неловком молчании мы пили свое вино и жевали лепешки, так старательно приготовленные матерью. Через некоторое время отец поднялся, показывая, что мне тоже нужно встать.