Двор тумана и ярости - [50]

— Твои родители наверное были в восторге.

— Мой отец не знал об этом, а моя мать… — пауза. — Она была Иллирийкой. Несколько раз, когда она заставала меня выпрыгивающим в окно, она ругалась… а потом выпрыгивала сама и летала вместе со мной до самого рассвета.

— Она чудесная, — призналась я.

— Она была, — ответил он. И эти два слова достаточно рассказали мне о его прошлом, том, о котором я не спрашивала.

Маневр позволил нам подняться еще выше, пока мы не оказались на прямой линии с широким балконом, озаренным светом золотистых фонарей. В дальнем конце, встроенные прямо в красную гору, уже были открыты две стеклянные двери, обнажая большую, но удивительно обычную столовую, вырезанную из камня и украшенную дорогой древесиной. Я отметила, что каждый стул был такой формы, чтобы было удобно разместить крылья.

Рис приземлился так же аккуратно, как и взлетел, его рука поддерживала меня за плечи, когда мои ноги слегка подкосились коснувшись земли. Я стряхнула с себя его прикосновения и посмотрела на город позади нас.

Я провела столько времени припадая к земле среди деревьев, чья высота давно потеряла свой первобытный ужас. Но размер города… хуже, обширная тьма за его пределами — море… Возможно, это по-человечески глупо так думать, но я не осознавала, как велик наш мир. Как велик Прифиан, если настолько большой город мог оставаться скрытым от Амаранты, от других Дворов.

Рисанд стоял молча рядом со мной. Еще через мгновение он сказал:

— Расскажи.

Я подняла бровь.

— Расскажи о чем ты сейчас думаешь — одну мысль. И я тоже расскажу тебе одну.

Я покачала головой и повернулась обратно к городу.

Но Рис сказал:

— Я думаю о том, что провел пятьдесят лет взаперти Под Горой и иногда позволял себе мечтать об этом месте, но никогда всерьез не ждал увидеть его снова. Я думаю о том, что мне жаль, что это не я убил ее. Я думаю о том, что если начнется война, пройдет долгое время, прежде чем у меня выдастся ночь подобно этой.

Он посмотрел на меня, ожидая.

Я не стала снова спрашивать, как ему удалось сохранить это место от нее, скорее всего он бы не ответил. Поэтому я спросила:

— Ты думаешь, что война будет здесь так скоро?

— Это было приглашением «не-задавая-вопросов». Я сказал тебе… три вещи. Скажи мне одну.

Я смотрела в сторону открытого мира перед нами, города, беспокойного моря и сухой зимней ночи.

Скорее всего, это был приступ мужества или безрассудства или то, что я была так высоко над землей, и никто кроме Риса и ветра не мог меня услышать, и я сказала:

— Я думаю, что должно быть, я была влюбленной дурой, чтобы позволять показывать себе такую малую часть Весеннего Двора. Я думаю, что огромную территорию земли мне никогда не было позволено увидеть или услышать и возможно, я бы так и жила в неведении вечно, словно домашнее животное. Я думаю… — я давилась словами. Я потрясла головой, словно вытрясая оставшиеся. Но я все-таки произнесла их. — Я думаю, что я была одинокой и лишившейся надежды и, возможно, влюбилась в первого, кто проявил намек на доброту и защиту. И я думаю, что он знал это — может быть не намеренно, но он хотел быть таким человеком для кого-то. И может быть, это работало для той, кем я была раньше. Может быть, это не сработает для той, кто я есть сейчас.

Вот.

Слова, полные ненависти и эгоизма и неблагодарности. За все, что Тамлин сделал…

Мысль о его имени отозвалась во мне звоном. Еще вчера днем я была там. Нет… нет, я не буду об этом думать. Пока нет.

Рисанд сказал:

— Это было пять. Похоже, я буду должен тебе две мысли. — Он бросил взгляд позади нас. — Позже.

Потому как двое крылатых мужчин стояли в дверях.

Ухмыляясь.

Глава 16

Рис неторопливой походкой направился к двум мужчинам, стоящим в дверях, которые вели в обеденный зал, предоставляя мне выбор: остаться или присоединиться.

Одно слово, как он обещал, и мы уйдем.

Они оба были высокими, их крылья плотно прилегали к мощным, мускулистым телам, покрытым броней; темная кожа напомнила мне о потертых чешуйках какого-то извивающегося животного. Идентичные длинные мечи висели за их спинами — клинки были прекрасны в своей простоте. Наверное, мне не стоило заморачиваться с выбором столь элегантной одежды.

Второй мужчина был слегка крупнее, его лицо было скрыто в тени, он усмехнулся и сказал:

— Давай же, Фейра. Мы не кусаемся. Если только ты не попросишь.

Во мне вспыхнуло удивление, заставляя мои ноги двигаться.

Рис спрятал руки в карманы.

— Насколько мне известно, Кассиан, никто никогда так и не принял твоё предложение.

Второй мужчина фыркнул, но, когда они наконец повернулись к льющемуся из обеденного зала золотому свету, и он осветил их лица, мне действительно стало интересно, почему никто этого не сделал: если мать Рисанда была тоже иллирийкой, тогда и его людей благословили исключительной внешностью.

Как и их Высший Лорд, войны были темноволосыми и смуглыми. Но, в отличие от Риса, их глаза были ореховыми, однако, когда я ступила ближе — к гостиной Дома Ветра позади них, их взгляд устремился на меня.

На этом схожесть между ними тремя заканчивалась.

Кассиан изучал Риса с ног до головы, с каждым его движением воздух развевал его черные, до плеч, волосы.