Двор на Тринадцатом - [12]

А Роберт продолжает показывать свои «фокусы», переходит на шёпот:

– Пацаны, только никому ни слова: мой отец в секретной службе работает.

– Брось заливать!..

– Не верите?!

И достаёт из тайника фотоплёнки: на них отсняты не люди, не пейзажи, технические схемы. Приложил палец к губам:

– Ш-шш!.. Секретные материалы.

Мы притихли… (Отец – шпион!) Сделалось не по себе, жутко! Что ты…

Только потом я узнал, что отец его работал на судне радистом, в загранку ходил. Снимки электрических схем делал по работе. А куда ему столько костюмов? Ума не приложу. Роберт к капстранам относился с симпатией. Если в хоккей мы всем двором болели за Советский Союз, то он обязательно – за Канаду. Опять предупреждал: «Вы только никому…».

Вот у Роберта водились настоящие пластинки зарубежных групп – «синглы». Маленькие в диаметре, по одной песне на стороне и «Apple» – фирменный лейбл невероятной ливерпульской четвёрки. «Битлз» – эти беззаботные парни с ветром в голове, в меру эгоистичные, наглые, весёлые, заразившие своей неуёмной энергией весь мир; ставшие голосом поколения, его символом, идолом, иконой. Впервые мы услышали качественную запись, да ещё на прибалтийском проигрывателе «Эстония» – лучше аппаратуры тогда не существовало! Большие пласты-двойники болгарского производства появились позднее. (У фарцы из-под полы они шли по шестьдесят, по восемьдесят рублей – месячная зарплата моей матери.) Роберт ставил нам «Rolling Stones», «Deep Purple», других рокеров, которые вслед за «Битлз», не дожидаясь милости от композиторов, сами начали писать и исполнять собственные песни. Свежие гитарные и басовые пассажи приводили нас в неистовство… Хиты мы переписывали на бобины, пускали по рукам.

Однажды зимой возбуждённый Роб затаскивает нас к себе. До этого все разговоры о музыке крутились вокруг западных рок-н-ролльных команд. А тут сообщает:

– Мужики, у нас появился свой «Битлз»!

Включает пластинку «Песняров», на первом треке – «Косил Ясь конюшину».

Это – что-то!..

В музыке мы разбирались слабо, направление определить не могли, но чувствуем: музыка другая, здоровская, созвучная с «Битлз», с «Ролингами». Насыщенные вокальные аранжировки, на их фоне – полная фантазий, яркая, амбициозная лирика. Мелодичность песен на белорусском языке захватывала до головокружения… С тех пор, послушав «Запад», мы обязательно – на сладкое – врубали «Песняров».

А вскоре у нас появился свой Элтон Джон – Ободзинский.

Зачастую именно любовь к музыке гнала на фильмы. «Золото Маккены» пересмотрели вдоль-поперёк, фильм знали наизусть, но отправлялись в кинотеатр специально ради песен Ободзинского. Его голос и дома не отпускал: с голубых виниловых пластинок, вырезанных из «Кругозора», бередил наши юные души:

Что-то случилось этой весной…

В музыкальном отношении благодаря Роберту весь двор стал «продвинутым». Я тоже считал, что в теории музыки преуспел, но этого мне теперь было мало… Прямо сказка про «Золотую рыбку»: «Уж не хотел я быть простым слушателем, хотел сам стать гитаристом!».

К этому времени из нашей компании ни в «прятки», ни в «старики-разбойники» никто не играл. Собирались вместе с девчонками. Пацаны пели под гитару. Я помалкивал. Знал: голоса нет. А к гитаре тянуло страшно. Брал чужой инструмент в руки, обнимал большой лёгкий корпус и тренькал.

К Роберту приставал, канючил: «Научи да научи!». Долго за ним ходил. Он вроде согласился:

– В основе игры на шестиструнной гитаре – приём «баррэ» – прижимаем указательным пальцем левой руки на одном ладу несколько струн. Показываю! – левой рукой он крепко зажал струны, расслабленными пальцами правой провёл по ним.

Гитара радостно встрепенулась, ожила! (Ну, думаю, началось…)

– Роб, сбацай что-нибудь!..

А он – теории втирать:

– При помощи «баррэ» легко переходить из одной тональности в другую, извлекать звуки необычной, разнообразной окраски. Возможности гитары велики. Изучив этот инструмент, способы игры на нём, исполняют классические произведения.

Мне поплохело!..

Лекция закончилась, в голове каша, а до игры дело так и не дошло. Пожалуй, учитель музыки мне нужен не такой заумный…

Жил в соседнем доме Колян.

Длинные жирные патлы тёмно-русых волос до плеч. Вылитый Джордж Харрисон! Только без усов. Он тоже, как Джордж, месяцами не стригся и в школе дерзил учителям. А то, что отцы у того и другого водили автобусы, только усиливало сходство биографий Коляна с лидер-гитаристом «Битлз». Поверх замызганной майки Колян носил пиджак с «золотым» значком «ГТО» на лацкане и, как неукоснительно требовала молодёжная мода семидесятых, хипповал в брюках-клёш. Он с шиком подметал ими улицу, при каждом шаге поднимая облачко восторженной пыли. Среднюю школу Колян до конца пройти не сподобился, про музыкальную и говорить нечего, а вот «университет» за плечами имел авторитетный. (Так в революционных книжках называли места заключения.) Навыки игры на гитаре приобрёл «на химии» – своего рода «интернате» для взрослых, получивших срок. Играл мастерски. На слух моментально подбирал, без всяких там партитур.

Я понимал: набиваться в ученики нужно со своей гитарой. Однажды Саня шепнул: «выкинули». Я – в универмаг. А там не «Шиховские» – по семь рублей, а «Ленинградские» – по шестнадцать, и хуже. Делать нечего, пришлось брать. (Невтерпёж!) Дома подёргал, подёргал за струны – нет музыки. Выхожу с покупкой во двор. Колян с гитарой под тополями потягивает интеллигентно бормотушку. Рассеянно посмотрел на меня, на гитару с интересом: