Двор Карла IV. Сарагоса - [31]
— Кажется, спектакль у маркизы будет отложен, — продолжала она, не обращая внимания на мой вопрос. — Такая досада, никто не хочет играть негодяя Песаро, из-за этого нельзя будет поставить пьесу в назначенный день. Может, ты сыграл бы эту роль? А, Габриель?
— Я, сударыня? Нет, я не справлюсь.
Она глубоко задумалась, нахмурив брови и опустив взор, потом снова заговорила все о том же.
— Да, я удовлетворена, — молвила она, и скорбное веселье прозвучало в ее голосе, выдавая глубокую душевную муку. — Лесбия ему неверна, Лесбия его обманывает, Лесбия его дурачит, Лесбия его терзает… О, боже всемогущий! Теперь я вижу, что есть справедливость на земле.
Немного успокоившись, она отослала меня. Только я вышел, как услыхал, что она, оставшись наедине со служанкой, разрыдалась громко и безудержно. «Вот и хорошо, — подумал я, — выплачется, на душе станет легче, и мысли придут в порядок». На просьбу служанки, убеждавшей ее прилечь, она отвечала одно:
— Зачем мне ложиться, если я знаю, что в эту ночь не усну?
Я удалился в свою тесную и темную каморку, куда даже днем не проникали лучи света. С тяжелым сердцем лег я в постель, мне было жаль Пепиту, страдавшую от несчастной любви. Но к этим мыслям стали примешиваться мечты об ожидавшем меня блестящем будущем, думать о нем было приятно, и я вскоре заснул, видя перед собой образ Амаранты, который, как луч луны, озарял мою клетушку и, припоминая легенду о Диане и Эндимионе — они были изображены на одной из гравюр, висевших у нас в гостиной.
IX
Едва я открыл глаза, рой мыслей и образов, волновавших меня на накануне, снова нахлынул на меня. Я был уверен, что Амаранта мною увлечена, это предположение сводило меня с ума, в чем читатель легко убедится, когда я ознакомлю его с нелепыми, фантастическими мечтами, которым я предавался в то утро.
«Не дождусь часа, — говорил я себе, — когда смогу явиться к этой даме. Не сомневаюсь, я ей понравился. Чему тут удивляться? Мне не раз говорили, что я недурен собой. Как сказала донья Хуана, «и епископы из людей делаются». Кто знает, может, не пройдет и пяти-шести лет, как я, чего доброго, стану герцогом, графом или адмиралом, — повезло же другим, которые забрались высоко лишь потому, что попали в милость к важным особам. Будем откровенны, Габриэль. Разве тебе не приходится каждый божий день слышать о некоем господине, который прежде был бедняком, голодранцем, а теперь достиг вершин славы и богатства. И все почему? Потому что полюбился сиятельной даме. Но если это случилось с одним человеком, почему и с другим не может случиться то же самое? Правда, этот господин, как я слышал, красавчик, но и я как будто не урод, — многие мне говорили, что я им нравлюсь и что у меня взгляд какой-то особенный, любой женщине вскружит голову… Смелей, сеньор Габриэлито! Хозяйка сказала, что Амаранта — самая влиятельная дама при дворе, возможно, она даже королевской крови. О, божественная Амаранта! Как мне стать достойным тебя? Но если я и впрямь достигну высоких постов, клянусь господом и спасением своей души, — я буду самым добросовестным правителем в мире. И никто не обвинит меня, как того, другого, во всяких плутнях. Уж за это я ручалась… Дела у меня будут всегда в ажуре, а на себя я буду тратить только самое необходимое. Прежде всего я устрою так, чтобы не было бедняков, чтобы Испания не вступала снова в союз с Францией и чтобы на всех рынках нашего королевства были вывешены цены на съестное — тогда подданные смогут покупать все по дешевке. Сумеем и мы приказывать не хуже других. Со мной шутки плохи! Если мои приказы не будут исполнять, тогда, тогда… Да чего тут церемониться! Кто ослушается, тому голову долой, вот и вся недолга… Все будут по струнке ходить, узнают, что мое слово свято. С французами путаться не станем. Пусть Наполеон сам управляется со своими врагами, а мы будем делать то, что нам выгодно. И пусть он поостережется сердить меня, я человек вспыльчивый… О, если бы все так было, то-то обрадовалась бы моя бедняжка Инес, небось перестала бы мне твердить про черепаху и орла. Что говорить, Инес немного ограничена, а все же она очень хорошая, я всегда буду ее любить… Но ведь я должен любить Амаранту… А как я могу разлюбить Инес?.. Но я обязан больше всех на свете любить Амаранту… А Инес такая милая, такая добрая, такая… Но Амаранта меня пленила, околдовала, свела с ума… Но Инес… Но Амаранта…»
Так я рассуждал, паря в заоблачных высях на крыльях фантазии. Читатель, верно, уже заметил, что, вообразив себя предметом любви знатной женщины, я прежде всего размечтался о своем собственном возвышении и загорелся жаждой почестей и славы. Впоследствии я понял — в этом суть нашего испанского характера. Всегда мы были такими и пребудем вовеки.
Я поднялся, взял кошелку и отправился за покупками. Обходя рыночные лотки, покупая картошку и капусту, я думал о том, сколь неприлично и унизительно заниматься этими пошлыми делами юноше, которому суждено вскоре стать генералиссимусом морских и сухопутных войск, верховным адмиралом, министром, а может — чем черт не шутит — даже королем какого-нибудь крошечного королевства, которое перепадет ему при разделах Европы.
Бенито Перес Гальдос (1843–1920) – испанский писатель, член Королевской академии. Юрист по образованию и профессии, принимал деятельное участие в политической жизни страны: избирался депутатом кортесов. Автор около 80 романов, а также многих драм и рассказов. Литературную славу писатель завоевал своей исторической эпопеей (в 46 т.) «Национальные эпизоды», посвященной истории Испании – с Трафальгарской битвы 1805 г. до поражения революции 1868–1874 гг. Перес Гальдос оказал значительное влияние на развитие испанского реалистического романа.
В сборник произведений выдающегося писателя-реалиста, классика испанской литературы Б. Переса Гальдоса (1843–1920) включены не переводившиеся ранее на русский язык романы «Тристана», «Назарин» и «Милосердие», изображающие жизнь различных слоев испанского общества конца прошлого столетия.
В повести «Трафальгар», основоположника испанского реалистического романа Бенито Переса Гальдоса (1843—1920) – рассказывается о знаменитом Трафальгарском сражении 21 октября 1805 года.Вся история и предыстория знаменитого сражения восстановлена им с большой исторической точностью и является красноречивым описанием пагубных последствий, к которым приводят национальное тщеславие и политический авантюризм.Убежденный сторонник реалистического искусства, Гальдос в своей повести, проявляет себя непревзойденным мастером правдивого отображения жизни.
Москва, 1958 год. Государственное издательство художественной литературы. Издательский переплет. Сохранность хорошая. На форзаце владельческие пометы. Трилогия о Торквемаде была создана Б.П.Гальдосом между 1893 и 1895 г. Если повесть «Торквемада на костре» сюжетно совершенно самостоятельна, то три повести — «Торквемада на кресте» (1893), «Торквемада в чистилище» (1894); и «Торквемада и Cвятой Петр» (1895) — по сути дела составляют части одного романа, в котором параллельно развиваются две сюжетные линии, тесно между собой связанные: история превращения «душегуба» ростовщика в крупного финансиста, а также история его женитьбы на Фиделе дель Агила и последующего его «приручения» свояченицей Крус.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевёл коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Вступительная статья И. В. Корецкой. Подготовка текста и примечания П. Л. Вечеславова.
В четвертый том вошел роман «Сумерки божков» (1908), документальной основой которого послужили реальные события в артистическом мире Москвы и Петербурга. В персонажах романа узнавали Ф. И. Шаляпина и М. Горького (Берлога), С И. Морозова (Хлебенный) и др.
В 5 том собрания сочинений польской писательницы Элизы Ожешко вошли рассказы 1860-х — 1880-х годов:«В голодный год»,«Юлианка»,«Четырнадцатая часть»,«Нерадостная идиллия»,«Сильфида»,«Панна Антонина»,«Добрая пани»,«Романо′ва»,«А… В… С…»,«Тадеуш»,«Зимний вечер»,«Эхо»,«Дай цветочек»,«Одна сотая».
Хосе Протасио Рисаль Меркадо и Алонсо Реалонда — таково полное имя самого почитаемого в народе национального героя Филиппин, прозванного «гордостью малайской расы». Писатель и поэт, лингвист и историк, скульптор и живописец, Рисаль был, кроме того, известен как врач, зоолог, этнограф и переводчик (он знал более двух десятков языков). Будущий идеолог возрождения народов Юго-Восточной Азии получил образование в Манильском университете, а также в Испании и Германии. Его обличительные антиколониальные романы «Не прикасайся ко мне» (1887), «Флибустьеры» (1891) и политические памфлеты сыграли большую роль в пробуждении свободомыслия и национального самосознания филиппинской интеллигенции.
Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения.
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.