Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания - [16]

Его любезность сначала дала мне возможность выяснить некоторые темные стороны истории его предков в России и представить затем читателям «Мемуары» графа Федора Головкина с кратким очерком истории его рода.

Чтобы довести до конца взятую на себя задачу, я был так счастлив приобрести благонадежного и верного советчика в лице г. профессора Леонса Пэнго[33] из Безансона. Благодаря его неисчерпаемой любезности, я мог прибавить еще другие важные материалы к собранным мною в Монна.

Не менее важное значение для меня имело сотрудничество г. Фондэ де-Монтюссэна[34], который поделился со мною своими исследованиями в архиве министерства иностранных дел в Москве и которому я обязан депешами, бросающими своими странностями свет на необычайные приемы дипломата Головкина.

Наконец, я считаю своим приятным долгом поблагодарить г. профессора Ф. А. Фореля в Морже. Документы, которые он так любезно предоставил в мое распоряжение, не менее сообщенных мне, с такою же предупредительностью, г. Эмилем дю-Плеси в Лозанне, — способствовали выполнению моей задачи.

Еще одно слово по поводу портретов. Оригиналы портретов графа Федора и графа Юрия Головкиных находятся в Монна. Силуэт Екатерины II, вырезанный Станиславом-Августом, королем польским, взят из альбома автора «Мемуаров», так же как и портрет г-жи Нарышкиной, некогда столь известной милостями, расточаемыми для нее ее царственным поклонником.

Эта книжка отчасти содержит весьма любопытные воспоминания, из коих характерный образ князя Потемкина занимает первое место. Его весьма удачный портрет набросан графиней Головиной, урожденной Голицыной, автором интересных «Мемуаров»[35], которая обладала замечательным талантом рисовать портреты. Она в 1790 г. провела несколько месяцев в Яссах, главной квартире князя Потемкина, и видела его там, среди блестящей свиты, расточавшего свои ласки «прелестной Фанариотке», г-же де-Витт. «Князь обыкновенно наряжается в кафтан, обшитый соболем», — так она его описывает в своих «Мемуарах» и в таком же виде изобразила его на портрете.

Часть I Головкины

Глава I Великий канцлер

Бояре. — Первые шаги будущего канцлера. — Его родство с Петром Великим. — Определение на службу при опочивальне Ее Величества царицы. — Дальнейшая карьера. — Характер Головкина. — Первый российский «граф». — Русская аристократия. — Интимные черты. — Оргии Петра I. — Роль, которую играл в них великий канцлер.

Первый Головкин, образ которого выступает в новейшей истории России, был современником Петра I; это Гаврила Иванович, канцлер царского реформатора. Его предки не безызвестны русской генеалогии[36]; но интерес, который могли бы внушить бояре московского периода испытующему уму современного ученого, нельзя назвать историческим, ибо их индивидуальность слабо очерчена, благодаря отсутствию в их жизни принципов, некогда столь дорогих рыцарству запада, а именно — сознания чести[37] и свободы. И главнейшая добродетель заключалась в послушании и в изречениях: «Без вины виноват», «Богу и царю все возможно» и «Бит, но доволен»[38].

Есть основание думать, что предки Гаврилы Головкина ни в чем не отличались от других московских бояр. Подобно их собратьям, они наряжались в большие собольи шапки и восточные кафтаны, полы которых живописно распахивались от леденящих северных ветров; и подобно же им, они подобострастно простирались перед царем и били челом об пол, а когда представлялся случай или надобность в подаче высшему начальству челобитной, они учиняли на ней уничижительную подпись[39]. Наконец, они, как и все остальные, называли себя без вины виноватыми, находили, что Богу и царю все возможно, позволяли себя бить и были довольны!

Случайное обстоятельство способствовало, однако, возвышению Головкина среди окружавшей престол толпы. Некий Иван Раевский отдал свою дочь за Симеона Родионовича Головкина; ее сестра Прасковья, благодаря браку своей дочери с Кирилой Нарышкиным, стала бабкой Петра I.

Таким образом, у реформатора России и у Гаврилы Ивановича Головкина был один и тот же прадед.

В нынешние времена такое родство быстро забывается, но тогда воспоминания о нем заботливо сохранялись в праздной атмосфере терема[40], где тяжелый, переполненный благовонными духами воздух и таинственный полусвет особенно способствовали болтовне старых кумушек, этих хранительниц преданий старины. Благодаря этим традициям Гаврила Головкин начал свою карьеру в должности «спальника» или камергера, состоящего при опочивальне Ее царского Величества, положение, считавшееся в доброе старое время царя Федора Алексеевича весьма завидным, ибо тот, кто его занимал, жил в постоянном общении с главою государства. По-видимому, служба Гаврилы Ивановича пользовалась одобрением, так как его, немного спустя, повысили на должность «постельника»[41], т. е. такого камергера, к обязанности которого относилась главным образом забота о содержании в чистоте и опрятности царского ложа.

Все это совершенно изменилось с воцарением Петра I. Азиатский этикет должен был уступить европейским нравам. Впрочем, молодой и энергичный государь мало заботился о чистоте своего ложа. Парадной постели он предпочитал медвежью шкуру, а во время похода, когда ему приходилось отдыхать, он заставлял одного из своих денщиков лечь на землю и клал свою голову на его живот, вместо подушки. Для такого выбора надо было обладать молодостью и хорошим пищеварением, ибо при малейшем движении денщика царь вскакивал и бил его немилосердно