Двое на краю света - [55]

Мне его не хватает! И вроде каждый день видимся, и я слушаю его завораживающие выступления, плавясь под его голосом, – но «вы», и дистанция, и у каждого куча своей работы, так что головы не поднять. И я ужасно соскучилась по его рукам, темно-зеленым глазам совсем близко, по шепоту и резкому хрипу, по его запаху и по…

– Ты похожа на уставшего воина, только что вышедшего из боя, все еще сжимающего в руках автомат и присевшего отдохнуть, – услышала я негромкий голос Краснина совсем рядом.

Словно как в сказке он материализовался из моих мыслей!

– Автомат? – переспросила я, немного растерявшись от его столь неожиданного и несколько мистического появления.

Он стоял передо мной и улыбался совершенно потрясающе для моих нервов, кивнул на камеру, которую я так и держала у себя на коленях.

– Ты в баню сходить или поплавать? – решила я выяснить повод его столь неожиданного появления.

– Нет, – вздохнул Краснин и перестал улыбаться, – я искал тебя и подумал, что ты можешь быть здесь.

Он сел рядом со мной на диван, развернулся боком, облокотившись одной рукой на спинку, и провел нежно пальцами по моей щеке.

– Я видел, что ты расстроена, устала и пытаешься спрятаться от людей. – Он снова провел пальцами по моей щеке, только теперь снизу вверх, и, понизив еще на полтона голос, спросил: – Это снова из-за мусора, который ты увидела?

– Да, – охрипнув в мгновение, ответила я и потребовала: – Не делай так! Если у нас нет возможности это продолжить и закончить, не надо меня возбуждать!

– Вообще-то я хотел тебя поддержать и утешить, – усмехнулся он и убрал свою руку, но недалеко, положил мне на плечо, и меня словно током прошибло от его ладони.

– У тебя получилось нечто иное, Краснин, – сипело мое горло, став вдруг сухим от ошпарившего возбуждения.

Черт-те что! Как этот мужик на меня действует! Как девчонка в тяжелый пубертатный период, ей-богу!

А он вдруг резко обнял меня, словно всю в охапку сграбастал, прижал к себе и перед самым поцелуем успел сказать:

– Когда ты говоришь таким голосом, это уже невозможно перенести!

«Я говорю таким голосом?!» – успела еще подумать я перед тем, как раствориться в нашем поцелуе! О боже, боже! Я у тебя, оказывается, сексуальная! Кто бы знал раньше!

– Краснин… – простонала я, когда мы прервали поцелуй. – Ты меня утешил, честно! Теперь это надо как-то остановить, еще немного, и нам станет все до лампочки, и на этот раз нас точно застукают!

– Да, – чуть хрипловато согласился он и, не выпуская меня из объятий, прижал мою голову к своему плечу. – Надо остановиться. – Помолчал и вдруг признался: – Я соскучился по тебе. Сильно. Все время тебя хочу. Когда ты нарвалов снимала и я тебя держал, думал, с ума соскочу, у меня все это время эрекция не проходила.

– Я тоже тебя хочу все время, – вздохнула я в его ключицу и поцеловала коротко в шею. – Надо что-то с этим делать.

– Есть один вариант, но как у разбушевавшихся подростков, – усмехнулся Краснин и отодвинул мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза. – У меня есть ключ от свободной каюты, я там иногда ночами работаю, чтобы Трофимова не беспокоить.

– И в чем подростковый экстрим? – уточнила я обстоятельства.

– Туда надо добраться, и желательно не застуканными в своих намерениях, – усмехнулся Краснин, просто доводя мои нервы до полного согласия на что угодно этой своей улыбочкой!

– Напомни мне, – просипела я, – почему мы должны конспирироваться?

– Потому что я все еще один из руководителей экспедиции, а ты моя подчиненная, хоть и формально, но все же, – осторожно поцеловал меня в щеку и в висок он и закончил мысль: – Мало того что это просто некрасиво при таком раскладе, но еще и нарушает внутренний устав экспедиции.

– К черту устав! – таяла я под его короткими нежными поцелуями. – И туда же формальности! Идем, нет, бежим в эту твою каюту!

Бежать не очень получилось – дважды Краснина останавливали по дороге, обращаясь с какими-то организационными вопросами, я топталась рядом, изображала деловитость на лице, мол, тоже по служебной надобности тут с начальством гуляю, и переживала внутреннюю шаркающую по нервам неловкость и от задержки, и от смущения. А Павел Андреевич строго, по теме и коротко что-то отвечал, и мы продолжали ускоренное целеустремленное движение.

И – ура! Все-таки добрались до этой каюты, не встретив никого в коридоре!

Говорить нам было некогда, да уже и незачем – и он целовал меня, то медленно и невероятно сексуально, так что у меня голова начинала кружиться, то страстно и напористо, и мы потерялись в этих поцелуях, друг в друге, в наших телах и в нашем соединении…

– Краснин, – позвала я, приходя потихоньку в себя, повернулась и посмотрела на распластанного рядом мужчину.

– Я сейчас, – пообещал нечто неопределенное он, открыл глаза и посмотрел на меня. – Что, нам куда-то пора?

– Пора, – подтвердила я его предположение и спросила: – У тебя есть женщина?

Он громко вздохнул, перевернулся на бок, подперев голову одной рукой, посмотрел на меня не самым радостным взглядом, но таки ответил:

– Нет. У меня нет женщины, с которой я бы встречался длительное время. И ни с кем сейчас нет отношений.