Двое - [38]

– Мы приедем с удовольствием, – сказала Сильвия, от души надеясь, что говорит и от имени мужа.

– Должны приехать еще несколько забавных людей, – продолжала Бетти тоже с надеждой. – Мисс Воулс и мистер Кокс. Вы знаете мистера Кокса, конечно. Да, тот самый мистер Кокс. Ваш сад просто очарователен. Какой молодец твой муж. Так и должно быть – хозяину нужно самому следить за садом. Так не забудь, в субботу, в половине девятого.

Реджинальд выслушал новость на удивление спокойно.

– Это означает белый жилет, – сказал он. – Я никогда прежде в белом жилете не вел машину и предвкушаю совершенно новое ощущение. К тому же можно считать это подготовкой к Лондону, где вся жизнь проходит в белом жилете.

– Белый жилет тебе идет, дорогой!

– Несомненно.

– Ты всегда раньше делал вид, что не любишь Бакстеров.

– Долой притворство. Я обожаю Бакстеров. Я всегда жаждал познакомиться с Боффингемами.

– Мне кажется, она назвала их “Эффингемы”.

– А произносится “Боффингемы”. Это чрезвычайно древний род. Сильвия, мы входим в высшие сферы общества, а я лет пять назад оставил гаечный ключ в заднем кармане фрака. Ты сумеешь привести его в порядок?

– Конечно, я приготовлю для тебя одежду, дорогой.

– Замечательно. А если уже поздно отдавать в стирку белый жилет, можно почистить его резинкой или хлебными крошками. Но ты наверняка знаешь, как лучше.

Сэр Роджер был небольшого роста, изящный, аккуратный и загорелый. За стеклами пенсне светло-голубые глаза. В Итоне (об этом сразу можно было догадаться) он заслужил награду за греческие ямбы, в Оксфорде получил медаль за греческую эпиграмму, хотя впоследствии ни его поэтическое дарование, ни его остроумие никак не проявились. Неизвестно, привели бы его стихи древних греков в такой же восторг, как его преподавателей. Он производил впечатление человека спокойного, знающего все тайны мира; хотя на самом деле он знал лишь одну: в мире существует заговор против Великобритании. Все, что ни происходило на земном шаре, было либо очень хорошо, либо очень плохо для Империи. Отборочные соревнования, снижение банковского тарифа – хорошо; джаз и морские договоры – плохо. Сокращение курса античной литературы в наших средних школах, торговля с Россией, очередное банкротство в Сити, современный роман, скачки, смертная казнь, принц Уэльский, длина юбок, изменение правил игры в гольф – все падало на ту или иную чашу весов, и перед сэром Роджером всегда стояла проблема – как что расценить.

– Спросите у Чарли Уинтера, спросите у Лулу, – заметил сэр Роджер, – они скажут вам то же самое.

– Я всегда говорил, – откликнулся сэр Кокс, – что банковские тарифы служат барометром Империи.

Неужели, думает Реджинальд, модно всегдаговорить подобные вещи?

Сэр Роджер взглянул через стол на маленького пухлого мистера Кокса (того самого Кокса) и с минуту задумчиво оценивал его. Друг.

– Да, в какой-то мере это так, – ответил сэр Роджер. – На вас, господах из Сити, лежит огромная ответственность.

– Когда вы говорите о престиже, – вставил Реджинальд, чувствуя, что надо что-то сказать, – вы имеете в виду внушение туземцам уважения к англичанину?

– Бремя белого человека, – пояснил тот самый мистер Кокс.

Сэр Роджер посмотрел на хозяйку дома, затем на мистера Уэлларда и с минуту задумчиво оценивал его. Враг?

– Я сказал бы, к англичанину как таковому, – уточнил он.

– Хорошо, пусть будет так.

– Да, именно так, – скромно подтвердил сэр Роджер.

– В таком случае я не вижу связи мощного флота и низких банковских тарифов с англичанином как таковым.

– Финансовая связь, – пробормотал мистер Кокс.

– То есть вы хотите внушить низшим, как вы их расцениваете, расам мысль об умственном, нравственном или материальном превосходстве британца.

– Существует два метода правления, мистер Уэллард. Внушить уважение или внушить страх. Мы, британцы, предпочитаем уважение.

– Да, но разве уважение тех, кто подчинен нам, так уж важно? Если я потрачу жизнь на то, чтобы внушить своему садовнику уважение к себе или, скажем, завоевать его, я, несомненно, должен буду проявить различные добрые чувства, но жизнь моя окажется страшно ограниченной. И когда Бог спросит меня в Судный день: “Как ты употребил данные тебе Мною таланты?”, а я отвечу: “Я использовал их, чтобы внушить уважение моему садовнику, Господи”, – ну, не знаю... – Сказав это, Реджинальд выпил полбокала шампанского и задумался, понравилось ли Сильвии то, что он сказал, и стоило ли приводить Бога на прием к Бетти Бакстер.

Сэр Роджер пожевал губами и произнес:

– Надеюсь, я всегда смогу ответить, что исполнял свой долг.

Старый дурак пытается завоевать мое уважение, вот в чем дело. Совершенно изумительное и в то же время нелепое существо. Типичный англичанин.

– Что вы считаете своим долгом, мистер Уэллард? – задала вопрос Бетти, уже начав слегка беспокоиться.

– Боюсь, что у меня он выражен в форме отрицания.

– Начинайте, Уэллард, – вмешался хозяин дома, – а мы все за вами. Долг человека, выраженный в отрицательной форме. Не обязательно всеобъемлюще или слишком искренне.

Молодчина Берти, подумала его жена. Теперь все в порядке.

– Ну хорошо, вот для начала, – улыбнулся Реджинальд. – Не мириться с мерзостью.