Двое из логова Дракона - [8]

— Погоди, — поднял руку Валуев, — но демоны соблазняли женщин.

— Если тебе нужны подробности, то по свидетельствам демонологов, они использовали семя, похищенное у нормальных мужчин.

— Так, ребята, о чём мы говорим! — воскликнул Донцов. — Бред какой-то! Мало того, что мы тут демона с собой возим, так теперь ещё командир с ним шашни крутит, а док ей в этом помогает.

— Ты как не на «Пилигриме» служишь… — начал было Оршанин, но Донцов его перебил:

— Кончай базар! Приказ командира слышали? В спортзал! Быстро! Оршанин и Карнач — на пульты, принимать вахту!

— Слушаюсь, капитан, — Оршанин нехотя поставил недопитый стакан на барную стойку и повернулся к Карначу. — У нас, Саша, с субординацией строго. Если старший по званию сказал, значит, берём под козырёк.

Донцов, Валуев и молчавший во время разговора Стаховски вышли из отсека. Карнач проводил их взглядом и, убедившись, что за ними закрылась дверь, обернулся к Оршанину.

— Ты же понимаешь, о чём я говорю!

— Понимаю, Саша, — кивнул Кирилл, — но мой тебе совет: насчёт Северовой здесь ни под каким видом рот не открывай. По шее наваляют — только споёт! А не дай Бог, старпом узнает, тебе вообще головы не сносить. Здесь не только я у командира в вечных должниках хожу. Ей каждый чем-то по гроб жизнь обязан, и за неё в огонь и в воду…

— Кирюша, ты же знаешь, я сам к Дарье Ивановне нежно и трепетно!.. — воскликнул Карнач. — Если б не она, я б до сих пор по задворкам Галактики шатался и волком выл. И что-то худое про неё говорить и думать не могу. Но дело-то не простое. Все мы знаем, что демон был. Ты его только в хрустальном шаре видел, а мы с Ваней и Игнатом — живьём. Я его глаза в жизни не забуду. И у девочки — точно такие же. Ведь неспроста! И доктор…

— Насчёт доктора тоже осторожнее, — понизив голос, произнёс Кирилл. — Особенно при Мангусте и Кроу. Он их с того света вытащил. Стаховски тоже за него глотку перегрызёт. Да и я до сих пор своими ногами не без его помощи хожу.

— Да я в его врачебных талантах не сомневаюсь! Только что-то с ним не так. К тому же никто до сих пор не знает, откуда он взялся. Никаких сведений о его прошлом. И, по правде говоря, на этого демона он похож. Что-то неуловимое есть, и в лице, и в манере. Игнат потому за ним, как щенок и таскается. Он же к демону ближе всех подошёл. Что тот с ним сделал, не знаю, только парнишка наш сильно по нему скучает, потому и к МакЛарену липнет.

Оршанин промолчал, но припомнил вдруг, как когда-то, в самом начале их знакомства проговорился доктор, что был в аду. Что он имел тогда в виду, Кирилл не понял, только глаза его в тот момент так полыхнули адским пламенем, что всякое повидавшему Кириллу стало не по себе. А потом вспомнилось, как расширились зрачки у Антона Вербицкого, и предательски дрогнул голос, когда он заговорил о какой-то тайне. «Ты меня о нём не спрашивай. Я не знаю, что с ним произошло, и знать не хочу. Меня это не касается». А потом припомнился и золотистый свет, который лился из ладоней доктора в почти умершую инопланетную птицу, и как эта птица вдруг встрепенулась и ожила. И как изменился за этот год доктор МакЛарен, вдруг сменил элегантные костюмы и шёлковые свитера дома моды Де Лорма, которые носил вне звездолёта, на потёртые джинсы, отрастил волосы, вставил в ухо серьгу, стал резок и насмешлив с членами экипажа. Он словно, установил дистанцию, не подпуская к себе слишком близко никого, кроме старпома де Мариньи и, конечно, командира.

Вспомнив о Северовой, Кирилл словно наяву увидел её радостный взгляд, устремлённый на баркентину, счастливую улыбку и то, как бережно она прижимала к груди маленькую дочку. Хотя глаза у девочки, и правда, были зелёные.

— А как этот демон выглядел? — спросил он у Карнача, ожидавшего его реакции.

Тот неопределённо пожал плечами.

— На первый взгляд, вроде, обычно. Молодой, высокий, тонкий, звонкий, только плечи широкие. И белый, словно весь из мрамора выточен. Волосы тёмно-русые. Скулы широкие, как у МакЛарена, только чуть скошенные. Глаза… — Карнач невольно вздохнул. — Прозрачные, холодные, блестящие, как лёд в горах, то мерцают, то пламенем горят. И ресницы, густые, длинные, золотистые, иногда рыжеют, как огонь. Я эти глаза в жизни не забуду.

— А за что ты его так невзлюбил? — поинтересовался Кирилл. — Я что-то не припомню, чтоб он кому-то что-то худое сделал.

— Он и мне ничего не сделал, разве что, на изнанку вывернул.

Оршанин какое-то время задумчиво смотрел на него, а потом спросил:

— А ты уверен, что это изнанка была?

И, развернувшись, направился в сторону аппаратной. Карнач какое-то время мрачно смотрел ему вслед, затем медленно направился туда же.

Тренировка у Игната Москаленко как-то не заладилась. Он, в отличие от своего друга Ивана Валуева, обладавшего атлетическим телосложением и накаченной мускулатурой, был узок в кости и даже несколько худощав. Сил у него тоже было не так много, что он обычно с лёгкостью компенсировал гибкостью и хорошей реакцией. Но на этот раз партнёром в спарринге ему достался Тонни Хэйфэн, подвижный, как ртуть, и лёгкий, как ветер. Его так и называли в экипаже Ветром. Тонни был мастером единоборств и фехтования, и, по слухам, даже тренировал командира, о мастерстве которой во флоте ходили легенды.