Движение жизни - [7]

Шрифт
Интервал
Только х о л о д н ы губы твои и глаза!
«Вечно буду с тобой», – говоришь тяжело,
Ну а в карих глазах твоих мартовский лед.
«Дай побыть мне одной!» – и слова, как стекло,
Режут страсти моей незабвенный полет.
Эти губы твои, этих глаз твоих власть
Навсегда отравили привычную жизнь…
Мне бы лучше сгореть, умереть иль пропасть,
Но не видеть разлома великой любви!
Уж не злюсь на судьбу, что увидел т е б я,
Что неверной походкой к тебе подошел…
……………………………………………………
Друг, поверь, я и счастлив был, только любя
Ту, в которой, возможно, погибель нашел.

(март 1999)

Задумчивость

Не вспоминай о прошлом никогда…
Нам только тени от былого остаются,
И вместо ярких губ и тонких рук
Лишь только п я т н а в тайниках сознанья.
Я говорю себе: не стоит волноваться,
Все это улетучится, как дым,
Растает, как прекрасное виденье
В минуту пробужденья иль похмелья…
Но говорить легко, а как забыть
Тот образ, что живет в моей душе,
Пожалуй, уж с полгода? Часто
Он о себе, увы, напоминает…
Но время и пространство беспощадны.
Ее я позабуду, как иных забыл —
Не менее желанных и любимых,
Но только в д а л ь н е м прошлом…
Несомненно, вся наша жизнь —
Лишь цепь воспоминаний.
Не вспоминай о прошлом никогда,
Там только тени от былого, вот и все!

(осень 1999)

Моей кошке

Время жизни истекает каждый час…
О л я весело играет – дела ей до нас!
Можно в жизни видеть тени, можно и тона:
То ли вверх ведут ступени, то ли вниз – до дна.
В жизни кошки наступают радостные дни,
В жилах кровь весны стреляет – кот, не обмани!
Счастье в жизни человечьей – проходящий гость,
Много бед, тревог, увечий, а удач-то горсть…
Не прожить всем нам счастливо! Счастлив только тот,
Кто, объевшись, суетливо моет лапкой рот.

(март 1998)

Как бы любовь

«А вы – меж строк читая Юк Сен Сирка…»
Э.Паунд
Длинные черные волосы,
Тонкий девичий стан…
Я говорю вполголоса:
«Настя! Моею стань…».
Ты отвечаешь весело
Из окруженья подруг:
"Слишком вокруг меня тесно,
Будешь мне просто друг!".
Но ты для дружбы не создана:
Любви на тебе печать.
Прелести женщине розданы
Эротом, чтобы их брать!
И от тоски погибая,
Думаю лишь об одном
На улице, дома, в трамвае —
Будем ли мы вдвоем?!
Ты горда и жестока,
Узнала цену свою…
Среди подруг одинока,
Как демон меж гурий в раю.
Заденут твое самолюбье,
На ушко – пошлую лесть…
Всегда готова ты будешь
На это поддаться з д е с ь.
Милая девочка, помни:
Нужно за все платить,
За мнимым успехом в погоне
Счастье легко упустить…
Я не учу тебя, просто
Ты мне любезна теперь,
А страсть сойдет коростой,
Исчезнет праздничный хмель.
Про наше чувство забудем
Куда раньше, чем оба умрем,
И нечего вспомнить будет
О страстных встречах потом…
Нежно руку пожал на прощанье,
Отстранилась – не стал целовать.
«Что же, Настя, прощай!» – «До свиданья»…
В общем, нечего больше сказать.
Длинные темные волосы,
Дамы прекрасной стан.
Гильом говорит вполголоса:
«Соремонда, моею стань!»…

(январь 1999)

Видение

«Когда автор проснулся, ему показалось, что он помнит все, и он мгновенно и поспешно записал строки, здесь приводимые…»

С.Т. Кольридж
Правда в видениях наших иль ложь…
Честно? ведь сразу и не разберешь!
Было видение и у меня
В смутном закате серого дня.
Синие крыши красных домов,
Желтое солнце над смрадом болот,
Толпы измученных страхом людей,
Груды камней посреди площадей…
– Слышишь ли зов своих ты богов?
– Гибель иль счастье наше грядет?
Вопрос этот странный был слышен лишь миг.
Вдруг предо мной появился Старик:
Светел, но смутен был лик его белый,
Словно из камня, одежда и тело.
– Кто ты такой? – задал я вопрос, —
Божий посланник, волшебник аль пес
В образе дерзком старца святого…
Но не ответил старик ни полслова.
Много ли мало ль часов протекло,
Мы рядом стояли, а время все шло…
Вдруг… задрожал надо мной небосвод,
Твердь расступилась, стал виден тот грот,
Что стал Иисусу последним приютом
Здесь на земле, после казни той лютой.
Странное чувство меня охватило:
Будто погасло н а в е к и Светило,
Будто н и ч т о уже нас не спасет,
Будто закрыт грехов наших счет.
Белый старик повернулся, и мне
Предстал его подлинный лик в серой мгле.
– Три главных вопроса можешь задать, —
Молвил Старик, – твой черед выбирать.
Мне в душу закрались сомненье и страх,
Но громко старца спросил я в сердцах:
«Будет ли мир в новом столетье?
Будут ли счастливы люди как дети?!»
– МИР не наступит в веке другом,
Тщетны попытки создать Общий Дом…
Вы честолюбцы, вам ж а л к о терять,
Хочется жизнь вам со смертью разъять!
Но не бывает без ночи дня —
Не миновать вам с в я т о г о о г н я.
Со страхом смотрел я в лицо Старика,
Но новый вопрос уж летел с языка:
«Есть ли предел желаний земных?
Стоит ли счастье страданий иных?»
– Нет! Человечеству радужных снов
Больше не видеть… Крыши домов
Скоро окрасятся в истинный цвет;
Гибели час – в ночь Парада планет!
Самые сильные ваши падут,
Далее в путь вас слепцы поведут.
Алчность погубит жизнь на земле,
Добрые помыслы сгинут во зле…
Я о России п ы т а л с я спросить,
Молил – только правду мне говорить,
Лик Старика потемнел лишь чуть-чуть,
И поведал мне старец какую-то жуть:
– В гибель столетья – гибель всех стран,
Пусть много озер, но о д и н Океан.
Глупых вопросов не задавай,
Знай, нет четкой грани: АД или РАЙ.
Ты случаем избран, чтоб всем сообщить
Продолжить чтение
Еще от автора Гарри Беар
Странный дом, Нимфетки и другие истории

Книга прозы Гарри Беара «Странный дом, Нимфетки и другие истории» включает в себя пять произведений, созданных писателем в начале-середине 1990-х годов. Повесть «Странный Дом» выполнена в манере «готической новеллы», это та жанровая разновидность, которую успешно использовали классики жанра – Э. По, Э.Т. Гофман, А. Дюма. Рассказы «Смерть Музыканта» и «Поездка в Одессос» – вполне реалистические произведения с незамысловатыми сюжетами, но глубокое психологическое напряжение не оставляет читателя до самого конца повествования.Скандальный рассказ-моралите «Нимфетки» и эссе «Набакофф», по словам автора, представляют собой, наряду с романом «Альбатрос», взаимодополняющий друг друга текст по имени «Пост Модерн».

Создатель

Хочу предложить Вашему вниманию мой первый роман, написанный еще в начале 1990-х годов, но до сих пор нигде не публиковавшийся, – «СОЗДАТЕЛЬ». Хотя с момента замысла произведения и его долгого писания прошло много времени, я считаю, что роман этот будет интересен вам и сегодня. Интересен он будет потому, что не утратил за прошедшие двадцать лет своей содержательной актуальности. Думаю, что нет смысла комментировать сюжет романа «Создатель» и поступки моих героев: если Вы держите в руках эту книгу или смотрите в нее на экране монитора, Вы сами во всем сумеете разобраться, сами растолкуете себе описанные там ситуации.