Двигатель торговли - [4]

Нет! Все будет не так! Нужно принимать все как есть! Его похитил маньяк! Что же он должен тогда делать? Попытаться вступить с ним психологический контакт, вспомнил он. Может, удастся убедить, чтобы он его отпустил? Может, он попал сюда по ошибке? Заговорить с ним… Почему он еще до сих пор не попытался это сделать?..

«Посл… Послуш… Слушьте!» Фигуров закашлялся. Ему было трудно говорить. Рыжий внимательно посмотрел на него. «За что вы меня? Что я вам сделал? — дрожащим голосом запричитал Фигуров. — Что вы хотите со мной сделать? Что?» «А щас увидишь, сука!» — рявкнул рыжий. Хлам полетел из-под него в разные стороны с удвоенной быстротой. И вот рыжий нагнулся, что-то взял, повернулся… В его ручищах был… телевизор. Старый, допотопный, ламповый телевизор, кажется, марки «Квант»… Фигуров думал, что все такие телевизоры давно уже покоятся на свалках, ан нет!

Рыжий с огромным телевизором в руках был страшен. Вены на его шее вздулись. Лицо налилось кровью, как у Синьора Помидора в его рекламном ролике польского кетчупа. Сейчас он поставит его прямо на меня, почему-то подумал Фигуров. Однако он прошел мимо и опустил ящик на тумбу, которая стояла рядом с топчаном, на котором лежал пленник, прямо у него в ногах.

«За что вы меня? Что я вам сделал?» — снова заголосил Фигуров, со стыдом замечая, как дрожит у него голосок, поднимаясь до пидористического фальцета. «За что?..» Он вздрогнул от резкого звука. Это рыжий оторвал конец ленты скотча и перетянул ему рот. Лента впилась ему в кожу. Фигуров чуть не взвыл от боли. Дышать стало тяжело, потому что нос был заложен соплями.

«Говорить слишком много стал… Забыл, что молчание — золото?» сверкнув золотой фиксой, сказал рыжий. Он наклонился, щелкнул тумблером. Загудел прибор. Электрошок, подумал Фигуров. Это был всего-навсего стабилизатор напряжения. На экране лампового телевизора через минуту появилось расплывчатое изображение. Внутри у Фигурова что-то дрогнуло.

По свинцово-серому небу со свистом скользили суперсамолеты «Фантомы». Ему показалось, что изображение ему знакомо. Послышался чудовищный гул. Это полетели бомбы. «Что делать, если вы уже рады смерти?» — услышал он знакомый голос. Еще до того, как прозвучал ответ, он понял, почему он здесь и что его ждет. Когда знакомый голос с фальшивым оптимизмом произнес «Примите „форрорлюкс“ и вы спасены!», Фигуров ощутил дикий, ничем не сдерживаемый страх.

4

«Итак, начнем-с!» — с театральным пафосом воскликнул рыжий, добавляя громкость на пыльной панели управления адского телевизора. Теперь уже голос его приобрел гипнотическую силу. Да и весь его облик словно изменился. Он будто преобразился. О боже, как он преобразился! Вместо веснушчатого плебея с рыжими космами перед ним теперь стоял словно дьявол во плоти.

Партогену Фигурову показалось, что в глазах мучителя засверкали искорки. Эти бесовские искорки предвещали чертовски жаркий костер. Он вмиг почувствовал себя еретиком, обложенным вязанками хвороста. Сейчас бросят факел, и он будет корчиться в агонии, объятый пламенем. Пройдет несколько минут и вместо него останется лишь почерневшая мумия. «Не может быть! Этого просто не может быть!» — успокаивал он себя.

«Добро пожаловать в потребительский рай! — между тем продолжал похититель. — Весь мир у ваших ног, господин! Материальный мир! Все блага этого мира — здесь, в этом хрустальном зале, заставленном зеркалами, заваленном золотом! Все — вы слышите? — все прольется на вас из рога изобилия! И прямо сейчас! Все краски природы, все прелести жизни! Все смешается в буйной свистопляске безудержных желаний! Готовы ли вы получать удовольствия, о, мой повелитель?» В глазах рыжего теперь уже полыхал огонь.

Фигуров зажмурил глаза. Он чувствовал жар. Что с ним происходит? Где он — в аду или в раю? Что с его головой? Перегрелась? А ведь он оказался плохим психологом, подумал он про себя. Он так и не понял, кто это такой… Кто этот дьявол-искуситель и что ему от него нужно?..

Боль с резким свистом ударила в мозг. Ему показалось, что его сердце — пуговица, которая чуть не оторвалась от старого пальто. Заныла кожа щек и губ. Это рыжий палач сорвал скотч, залепивший его рот. «Так каков же будет ваш выбор, повелитель? — теперь уже откровенно паясничал он. — С чего мы начнем? Шампунь „вошь, гоу хоум“? Вонючие чипсы „клей`с“? Поганый „блядомед“ или „еблон“? Чего лучше, а? Чего вашей душеньке угодно?»

Партоген Фигуров знал, что он сейчас должен что-то сказать. Он еще не знал, что именно, но это что-то должно быть необычайно важным, потому что от этого ответа может зависеть его судьба, его жизнь. Но вместо этих умных слов он лишь протяжно застонал: «Ааааааааааааааааа!»

Нет, он все еще не мог поверить в то, что это происходит с ним на самом деле! Он, человек, который привык в жизни побеждать, все еще не мог смириться с ролью жалкой жертвы. Он вспомнил пьяные оргии с групповым сексом, с омерзением вспомнил, как, перепив коктейлей, попробовал получить удовольствие от побоев. Он тогда понял, что в нем нет ни капли мазохистских наклонностей, ровно как и садистских. Ему это все было противно. Он слишком любил свое тело, чтобы над ним изгаляться. Он считал себя утонченным эстетом, чуждым насилия. И вот теперь он смят и раздавлен грубой физической силой! Что с ним теперь будет?..