Двигатель бесконечности - [5]

Кроушер снова просмотрел краткую сводку, потом сосредоточился на деталях. Было здесь нечто воистину странное. Да, свихнувшиеся ИИ склонны к антигуманности, и Пенни Роял в дальнейшем определенно продемонстрировал эту тенденцию. Но зачем потребовалось ИИ уничтожать дивизию, которая, судя по тактическим данным, и так была обречена?

Брокл

Во время долгого заключения в космической тюрьме «Тайберн» Брокл всегда имел дело с теми, кто отнимал чужие жизни – и чья вина была доказана. Однако порой ему ужасно хотелось допросить не только тех, чья вина очевидна, расширить ассортимент, так сказать. Членов организации сепаратистов, к примеру, на руках которых пускай и не было крови, но которые толкали других на убийства. Тех, кто колебался на грани незаконных поступков, – но таких никогда к нему не присылали. Брокл решил, что можно выделить степени вины и преступности и одна из них – преступное бездействие, позволяющее существовать злодеяниям. А под таким углом зрения виновна вся человеческая раса.

Лишь людское невежество и упрямое нежелание подниматься на иные уровни разума удерживали преступность на плаву. По глупости люди не осознавали, что Государство способно к совершенствованию, а они тянут его назад. И не виноваты ли в этом государственные ИИ? Они могли бы заставить человеческую расу подтянуться или просто стереть всех с лица земли и приступить к созданию утопии…

– Так что это за корабль?

Оторвавшись от размышлений, Брокл посмотрел через боковое панорамное окно внешней космостанции Авиа на несколько необычный с виду корабль. Имея доступ к похищенным у своих жертв воспоминаниям, Брокл сделал вывод, что формой судно весьма походило на селедку. Впрочем, звездолет в три километра длиной и километр шириной с отливавшим металлом чешуйчатым корпусом больше наводил на мысли о макрели. На этом рыбные аналогии иссякали. По всей поверхности были разбросаны антенны сенсоров и инструментальные ячейки, подобные домам, накрытым стеклянными куполами, а возле «головы» выделялись две массивные орудийные турели – единственное видимое проявление огромной, скрывавшейся внутри коллекции продвинутых боевых средств и информационно-измерительного оборудования. Корабль был настоящим «алмазным штатом»: частично передовым дредноутом, частично исследовательским судном – и как никакой другой подходил Броклу.

Брокл отвернулся от окна и уставился на заговорившую женщину. Имевший огромный опыт в распознавании выражений человеческих лиц, аналитический ИИ сразу понял – она встревожена, но и заинтересована тоже. Что-то в Брокле беспокоило ее, но она находилась в Государстве, а значит, в безопасности. А еще она была стара, определенно перевалила за второй век и маялась скукой. И носила форс, так что если бы кто-то напал на старуху или если бы она столкнулась с чем-то странным, она мгновенно уведомила бы о том станционный ИИ.

– Это «Высокий замок», – ответил Брокл. – Только отчего вы сочли необходимым спрашивать меня, если могли связаться через форс со станционным ИИ и получить информацию у него?

– Я так завязывала беседу, – женщина подошла и встала рядом, положив руки на перила перед окном, – потому что мне становится любопытно, когда я вижу мужчину, под кожей которого ползают огромные серебряные черви.

Раздосадованный Брокл приструнил единицы и вернул коже обычную непрозрачную матовость. Погрузившись в размышления, он забыл о защите. За долгие годы заключения на «Тайберне» он отвык от маскировки, к которой прибегал в прошлом, – ведь на борту станции-тюрьмы необходимость в ней отсутствовала. В будущем нужно быть осторожнее, а в данный момент придется решать возникшую проблему.

– Так в чем же дело? – настаивала женщина.

Брокл поискал подходящее объяснение и вскоре, вытянув кое-что из памяти тысяч жизней, хранившихся в его базе данных, слепил ответ. С усталым, скучающим видом он заявил:

– Когда-то это было модно и привлекало внимание. Но время не стоит на месте, а я вот подзадержался.

Женщина форсировалась, а значит, она почти наверняка вела сенсорную запись тысяч часов своей жизни, хотя отчего люди так любили сохранять воспоминания собственного монотонного существования – загадка. Нигде больше на станции записей о Брокле не было: он пробрался сюда по воздухопроводам и газовым трубам из маленького челночного дока, постоянно контролируя микрокамеры и меняя записи тех, которые засекли его. Тревожась лишь о станционном ИИ, Брокл имел глупость забыть о простых людях. А еще глупее то, что он принял привычный человеческий облик, знакомый, конечно же, всем ИИ и тем людям, с которыми он сталкивался в прошлом, хотя последних в живых осталось определенно не много.

Значит, с женщиной придется разобраться.

Брокл шагнул ближе к перилам и положил на них руку. Выбравшаяся из нее единица, успешно прикинувшись эрзацдеревом, тонкой щепкой скользнула к рукам старухи, испуская электромагнитные импульсы нужной частоты, заставившие оцепенеть нервные окончания ровно настолько, чтобы женщина не заметила, как щепка, скользнув под ее кисти, приклеила их к поручню. Еще чуть-чуть онемения – и вот уже в ладонях были проделаны дыры диаметром в палец, а единица поднималась вверх по рукам, аккуратно отключая по пути нервы. Она подчистит все воспоминания об этой встрече и оставит старушку в полубессознательном состоянии бродить по космостанции.