Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [18]

Коротко кивнув Кэролайн, которая стояла тише мышки, вжавшись в стену, Кристиан пошел…

Ой.

Кажется, к сэру Иолу он пошел, у которого поводов для волнения сейчас явно прибавится.

К Эдгару я особо не торопилась. Успела привести себя в порядок, сменить платье, умыться и даже выпить кофе за деловой беседой с Кэролайн и Самюэлем.

Наконец, озверевший от моего пренебрежения Баринов ворвался в мою спальню, распихав слуг. Самюэль вскочил, и, повинуясь военным рефлексам, прикрыл нас с Кэри широкой грудью.

– Отставить, – вырвалось помимо воли. Дворецкий разжал кулаки и выпрямился.

– Сэр Иол, леди Джулия еще не готова вас принять.

– Серьезно? – это было мне, сквозь жесткую усмешку.

– Быть может, налить вам чашечку кофе? – дружелюбно предложила Кэролайн.

На голову…

– Оно скоро польется из моих ушей! Думаю, семь чашек в ожидании вашего бесценного внимания – достаточно, – прорычал Баринов, и я кивнула в сторону выхода. Оставаться с Егором в моей комнате – плохая затея. С него станется озвереть в конец и по старой памяти потащить меня на кровать. Честно говоря, я уже не знала, что от него ожидать и предпочитала вести беседы на нейтральной территории: в большой гостиной первого этажа, где всегда завтракаю.

Самюэль вытянулся по струнке возле дверей, превратившись в статую, а Кэролайн услужливо накрыла на стол. Чисто из вежливости.

– Можете говорить свободно, у меня нет секретов от своих людей.

– Ни одного? – Эдгар многозначительно поднял бровь и покосился на дворецкого.

– Самюэль. Кэри. Пожалуйста, оставьте нас ненадолго.

Мало ли, какие еще скелеты всплывут в ходе новой беседы с моим бывшим извергом.

– Я на расстоянии полутора секунд. Эрик – трех секунд, – тактично напомнил дворецкий, бесшумно закрывая за собой двери.

Егор шумно сглотнул, принимая угрозу.

– Что ты здесь делаешь? Мы договаривались ехать порознь! – прошипела, когда мы остались наедине. – И я не шутила. С некоторых пор мне претит твое общество.

– А я помню, мы договаривались, что ты держишь язык за зубами, а трусы – на месте.

– Баринов, ты за словами следи, если зубы дороги!

– Позовешь защитничков? – прошипел он, брызгая слюной.

– Я, знаешь ли, научилась парочке приемов от местных.

У Егора дернулась верхняя губа. Он отодвинул стул и оседлал его задом наперед.

– Маша, если ты не остановишься, моя мать примет меры. Они с Кириллом настроены куда более решительно, и не станут терпеть твои выходки! Ты пойми – я единственный, кто на твоей стороне. Что бы ты ни думала, я люблю тебя.

– Сейчас расплачусь, – скрестила руки на груди.

– Можешь считать меня бараном – как угодно, но ты жива только благодаря мне.

Откуда он узнал про барана?!

– И на тот случай, если тебе очень захочется поболтать, ну, знаешь, обсудить с графом или кем-то еще, как можно нас убрать, знай. Если со мной, матерью или Кириллом что-то случится, наши люди активируют протокол «последний фейерверк». Объяснить, что это значит?

Я смотрела на Егора как на полоумного террориста.

– Бабах, бабах, бабах, – с лихорадочной улыбкой и жестикулируя, произнес он. – В столице и всех городах социального значения распустятся бутоны с тротиловым ароматом. По всему Китриджу. От Айрона до Ортингтона.

– Вы сумасшедшие!

– Мама велела передать, что это последнее предупреждение. Весь город видел, как ты зажималась с графом, а мы договаривались о другом.

– Я сделала и делаю все необходимое, – голос дрогнул.

– Да если бы я не появился, он бы отымел тебя прямо в прихожей!

– Думай, что говоришь! – я вскочила и поджала губы, чтобы не наговорить лишнего. Но видит бог, еще слово – и не сдержусь. Несмотря на все угрозы, несмотря ни на что – не сдержусь ведь!

– Ты лишь подогреваешь его интерес! – разозлился Егор. – Млеешь в его руках, как дешевая потаскуха.

Ну, все.

Я ударила ладонями по столу и прорычала:

– Я люблю его! Понятно? Люблю! И если собрать все твои поцелуи, все ночи, что мы провели с тобой вместе, они не заменят и взгляда сэра Кристиана! Я променяю все годы, проведенные с тобой на одно его прикосновение! Ни разу в твоих объятиях я не чувствовала того притяжения, той страсти, той искры, что есть у нас с Кристианом. Ни разу не чувствовала себя в безопасности с тобой. Тебя это бесит? Злит? – кричала я, наслаждаясь яростью и бессилием в глазах Егора. Пусть почувствует себя таким же беспомощным, какой чувствовала себя я, когда он имел мою лучшую подругу. – Ты сам все разрушил. И я научилась жить дальше – без тебя. И это хорошая, счастливая жизнь. Потому перестань унижаться – это омерзительно! И не тешь иллюзий, что все будет как раньше. Не будет. Вы шантажируете меня, а я выполняю ваши требования, причиняя боль тому, кого люблю. Но поверь, когда вы получите желаемое – наши пути разойдутся. Я сделаю все, чтобы никогда тебя не знать и не видеть! Никогда!

Под конец я откровенно кричала и задыхалась от эмоций, а когда закончила – моя грудь тяжело вздымалась. Егор сидел красный от злости и раздувал ноздри. Тишина звенела между нами, а воздух разве что не искрил. Бывший долго переваривал услышанное, но получил несварение.

– Я тебя предупредил. – прорычал он. – Мне известно все, что ты говоришь и делаешь. Один прокол, Маша, один единственный, и я лично, с огромным удовольствием уничтожу всех, кто тебе дорог, начав с графа Ортингтона.