Дверь - [4]

Кэтрин была хорошей матерью. Правда, излишне суровой. К тому же она все еще была страстно влюблена в мужа, что иногда встречаешь у внешне холодных женщин, которые обычно являются больше женами, чем матерями. Мне даже кажется, что она немного ревновала Говарда к Джуди, и Джуди об этом знала.

Итак, появлялась Джуди, и, как по мановению волшебной палочки, начинал трезвонить телефон, а перед домом останавливались яркие спортивные автомобили, которые могли стоять часами.

Джозеф с покорным видом освобождал по десять раз на дню пепельницы, полные окурков, время от времени уныло сообщая мне что-нибудь вроде:

— Кто-то прожег сигаретой поверхность вашего бюро времен королевы Анны, мадам.

Я всегда была для него только «мадам», что иногда просто выводило меня из себя.

— Не обращайте внимания, Джозеф. Молодость требует жертв.

После этого он уходил, несколько подавленный, но, как всегда, полный достоинства. По-своему он был таким же необщительным, как и Сара, таким же чудаковатым и стремящимся стушеваться, как все хорошие слуги.

Итак, в тот апрельский вечер, когда исчезла Сара, Джуди была со мной. Она появилась, вся кипя негодованием, перед самым ужином и сейчас выкладывала свои обиды. Мэри Мартин куда-то ушла на весь вечер, и мы с Джуди были за столом одни.

— Право же, Кэтрин просто невыносима, — голос Джуди дрожал от возмущения.

— Она, вероятно, говорит то же самое о тебе.

— Но ведь это же глупость. Она не хочет, чтобы я виделась с Уолли. Уолли, конечно, не тот человек, из-за которого не спишь по ночам, но он все же мой брат.

Я промолчала. Неприязнь матери Джуди к сыну Говарда от первого брака была давней проблемой в семье. Кэтрин ревновала мужа, она никак не могла примириться с тем, что он уже был однажды женат, даже если тот ранний брак и оказался неудачным. И одним из следствий этого была ее ненависть к Уолли и всему тому, что за ним стояло, хотя нельзя сказать, что за ним стояло слишком много. Он был обычным сыном богатого человека, по-своему обаятельным, но довольно нервным с тех пор, как вернулся с фронта после войны. Однако он был похож на Маргарет, первую жену Говарда, и Кэтрин не могла ему этого простить.

— Тебе нравится Уолли? — в голосе Джуди звучал упрек.

— Конечно.

— И он здорово отличился на войне.

— Несомненно. Не понимаю, чего ты добиваешься? Ты что, пытаешься в чем-то оправдаться?

— Мне кажется, мы относимся к нему просто отвратительно. Что у него есть? Немного денег от папы, и все. А теперь и я не смогу его видеть.

— Но ты сможешь, — возразила я. — Ты увидишь его сегодня. Он собирался зайти, чтобы взглянуть на старинный шкафчик с инкрустацией из золотой бронзы, который мне прислала Лаура.

При этих моих словах Джуди так обрадовалась, что тут же позабыла о своем раздражении.

— Но это чудесно! — воскликнула она. — А в нем есть потайные ящики? Я просто обожаю такие вещи.

С этими словами она вернулась к своему ужину, продолжая поглощать все в неимоверных количествах. Ох уж эти юные создания с их осиными талиями и здоровым аппетитом!

Джуди уже сбегала на третий этаж поздороваться с Сарой, и сейчас, когда мы сидели за ужином, я услышала, что Сара спускается вниз. В этом не было ничего необычного. Иногда по вечерам она ходила в кино или выводила на прогулку Джока и Изабеллу. Камин в музыкальной комнате расположен под углом, и в зеркале, которое висит над ним, мне со своего места за столом хорошо видна лестница. Сначала появлялись мягкие туфли на низком каблуке, затем край белой юбки, серый жакет, и, наконец, в поле моего зрения оказывалась вся Сара.

В этот вечер, однако, увидев, что она сменила свой сестринский наряд на обычную одежду, я спросила:

— Идете в кино, Сара?

— Нет, — ответила она, как всегда, лаконично.

— Не могли бы вы взять собак? Их сегодня вечером еще не выгуливали.

Казалось, она колеблется. Я заметила странное выражение на ее лице.

В этот момент Сару обнаружили собаки и принялись радостно прыгать вокруг нее.

— Возьми их, — попросила Джуди.

— Ну хорошо, — проворчала, соглашаясь, Сара. — Сколько сейчас времени?

Джуди бросила взгляд на часы и ответила ей, добавив при этом:

— И, пожалуйста, веди себя хорошо, Сара.

Сара промолчала. Она взяла собак на поводок и вышла. Было пять минут восьмого. Она вышла и больше не вернулась.

Мы с Джуди продолжали сидеть за столом, вернее, это я сидела, а она ела и время от времени отвечала на телефонные звонки. Один раз позвонил молодой человек по имени Дик, и в голосе Джуди зазвучали такие странные нотки, что у меня даже возникли некоторые подозрения. Однако на следующий звонок она отвечала довольно холодно.

— Не понимаю, почему. Она прекрасно знала, куда я еду… У меня все в порядке. Если мне захочется совершить какую-нибудь глупость, я найду для этого другое место… Нет, она вышла.

Я привожу здесь этот разговор, так как впоследствии он оказался чрезвычайно важным. Если не ошибаюсь, он произошел вскоре после ухода Сары, в пятнадцать минут восьмого или около того.

Джуди вернулась к столу, всем своим видом выражая негодование.

— Это дядя Джим, — ответила она на мой немой вопрос. — Нет, ты представляешь, мама опять натравила его на меня. Старый дурак!