Дверь, открытая всегда - [4]
Шпень в длинном, почти до колен свитере, с зажатой в пальцах сигаретой пробирается к выходу между стоящими в разных позициях компьютерами. Останавливается за спинами играющих, иногда молча смотрит, иногда подает реплики. Некоторые гонят его («Не мешай!» «Иди, иди куда шел!»), некоторые вступают в разговор. Шпень не обижается, ухмыляется своей кривоватой ухмылкой, идет дальше.
Взрослый мужчина в хорошем джинсовом костюме разговаривает с белобрысым парнем, который собирает деньги с играющих, замечает Шпеня, приветственно машет рукой.
– А, Шпендик! Чего-то тебя давно не видно было. Теперь при деньгах? Забогател?
Шпень уже открыл рот, чтобы произнести нечто хвастливое, но в последний момент спохватывается, окорачивает себя, щурит и без того узкие глаза.
– Куда там, Альберт! Откуда у бедного беспризорника деньги? Так, сдал бутылочки, насобирал грошиков, теперь вот культурно отдыхаю…
– Ну, отдыхай, – улыбается Альберт и окидывает мальчишку доброжелательным в общем-то взглядом. – А вот все хотел спросить: почему у тебя, Шпендик, всегда такой прикид… удлиненный, что ли? Навырост или как?
– Навырост, – усмехается низкорослый Шпендик и не удерживается, чтоб не съязвить. – А я вот тоже спрошу: отчего твой клуб «Хоббит» называется? Разве у тебя, Альберт, шерсть на ногах растет?
Ближайшие мальчишки за компьютерами и белобрысый сборщик платы дружно подхихикивают, а Альберт опять улыбается. На этот раз его улыбка откровенно грустна:
– Нет, Шпендик. С ногами у меня полный порядок. У меня шерсть в другом месте растет. На ушах.
– На ушах?! Как это? – Шпень с недоумением смотрит на гладкие, чуть заостренные уши Альберта.
– Да ты не знаешь, – грустно усмехается Альберт. – Откуда тебе… Что тебе до бывших младших научных сотрудников… – Он снова оборачивается к белобрысому.
Шпень пожимает плечами, идет дальше и останавливается за спиной у маленького мальчишки в бандане и хорошей косухе. Некоторое время Шпень смотрит на экран поверх головы мальчишки, потом говорит:
– Вот сейчас этот гоблин тебя и кончит.
– Накося-выкуси! – не оборачиваясь, говорит мальчишка, работая «мышью». – У меня еще три жизни и магический кристалл.
– А Грааль ты уже взял?
– Откуда? Грааль же на третьем уровне, а я еще на втором. Сейчас горгулья будет. Живучая, сволочь!
– Ей надо ядовитых грибов дать. А как остановится – так огнеметом.
– Да знаю я, только у меня грибов не осталось.
Мальчишка нажал на паузу и обернулся взглянуть, с кем разговаривает.
– Шпень, – сказал Шпень и протянул руку.
– Сережка, можно Серый, – мальчишка крутанулся на стуле, привстал и пожал протянутую ладонь. Пожатие его маленькой руки оказалось неожиданно крепким.
– Тогда можно ее со скелетом стравить, – Шпень продолжал давать советы.
– Скелеты тоже кончились, – вздохнул Сережка. – Всех маг из замка покрошил.
– Плохо твое дело, – подытожил Шпень.
– Ничего, прорвемся, – Сережка подмигнул новому знакомому. – А вот скажи: почему Альберт сказал, что у него шерсть на ушах?
– Не знаю. Он вообще странный.
– А кто не странный? – философски вздохнул Сережка. – Я читал: шерсть на ушах росла у братьев Стругацких…
– У всех братьев? – с любопытством переспросил Шпень. – И чего – очень заметно?
– Да нет! – засмеялся Сережка. – Братья Стругацкие – это писатели. Они вместе книжки писали. А шерсть росла у ихних героев, если они работали плохо или не своим делом занимались. Но причем тут Альберт?
– Не знаю, – повторил Шпень и понизил голос. – Он вообще-то добрый. Когда у меня… совсем плохо было, он меня подкармливал и погреться пускал. У него сын больной – знаешь? Старше нас, а не ходит, только на коляске ездит, и весь такой… В общем, ужас. И денег на лечение прорва идет. Альберт хотел за границей его лечить, но средств пока не хватает. А голова у него вроде как в порядке. Вот Альберт и приспособил ему компьютер, чтоб это… ну, игрался он, в общем. А потом и сам… компьютерный клуб открыл.
– Понял! – обрадовался Сережка. – Он раньше, наверное, ученым был, а потом из-за сына сюда подался. Вот и говорит, что шерсть на ушах!
– Ну, наверное, – нерешительно согласился Шпень. Видно было, что Сережкиных рассуждений он не понял. – В общем, одна у тебя надежда, – сказал он, кивая на экран. – Взять клад, который на старой мельнице.
– Хорошо бы, – вздохнул Сережка. – Только я ключа не знаю.
– В замке карта есть. Вернись, поищи.
– Да… а там маг! Он меня и кончит…
– Ну, решай сам. Или кончай здесь, начнешь другую.
– Не успею уже, – с сожалением сказал Сережка. – Мне домой – не позже девяти. Иначе на пороге – отец с ремнем. А ты?
– Да-а, строго у тебя, – посочувствовал Шпень. – Я-то здесь всю ночь кантоваться собираюсь.
Сережка задумался.
– Везет тебе – никто не ищет, а у меня как на полчаса задержишься, сразу скандал: мы тебя кормим-поим, значит, должен делать, как мы велим… – Сережка задумался. – А вот бы настоящий клад найти… Правда, Шпень? Сразу бы разбогатели, да? Родителям подарки, чтоб не возникали, машину бы купили иномарку, квартиру, компьютер…
– Щенка бульдога, барабан и жениться, – подсказал проходящий мимо Альберт.
– А жениться зачем?! – удивился Шпень. Щенок и барабан никаких сомнений у него не вызвали.
Повесть Екатерины Мурашовой «Класс коррекции» сильно выделяется в общем потоке современной отечественной подростковой литературы. Тема детей — отбросов общества, зачастую умственно неполноценных, инвалидов, социально запущенных, слишком неудобна и некрасива, трудно решиться говорить об этом. Но у автора получается жизнелюбивое, оптимистическое произведение там, где, кажется, ни о каком оптимизме и речи быть не может.Мурашова не развлекает читателя, не заигрывает с ним. Она призывает читающего подростка к совместной душевной и нравственной работе, помогает через соучастие, сочувствие героям книги осознать себя как человека, личность, гражданина.
Это история об отважном русском купце-путешественнике XV века Афанасии Никитине и его путешествии в Индию.
Эта повесть — о столкновении интересов двух подростковых компаний — благополучных питерских гимназистов и пригородных беспризорников. Время действия — 90-е годы XX века. И хотя воссозданная в повести жизнь прагматична, а порой и жестока, в ней нет безысходности, а есть место и родительской любви, и заботе о слабых и привязанности к ним, и чистейшей влюблённости, жертвенности и благородству. Читаешь повесть, глядишь на героев, и как короста слезает, а под ней оказывается живая, «маленькая пушистая душа».
Новый роман от автора бестселлеров «Волкодав», «Валькирия», «Кудеяр», «Те же и Скунс» Марии Семёновой и обладателя премии «Заветная мечта» Екатерины Мурашовой!Под воздействием могущественной, непреодолимой силы Кольский полуостров неожиданно становится точкой притяжения для совершенно различных людей. Повинуясь внезапному импульсу, сюда устремляется группа физиков из Питера, европейцы-уфологи, прослышавшие о загадочных явлениях в северных широтах, гринписовцы, обеспокоенные экологической ситуацией в этом районе, и другие, зачастую довольно странные личности.
Мир меняется вместе с главными своими координатами – материальным и медийным пространством. Неизменной остается только человеческая природа.Семейный психолог Екатерина Мурашова вот уже более двадцати лет ведет прием в обычной районной поликлинике Санкт-Петербурга. В этой книге она продолжает делиться непридуманными историями из своей практики. Проблемы, с которыми к ней приходят люди, выглядят порой нерешаемыми. Чтобы им помочь, надо разобраться в целом калейдоскопе обстоятельств самого разного свойства.И очень часто ей на помощь приходит, помимо профессионального, ее собственный человеческий опыт.
«Створка ворот пронзительно скрипнула, словно обидевшись на что-то, но осталась неподвижной. Изюмка вздрогнул, оглянулся по сторонам, а потом снова всем телом налег на нее. Створка чуть подалась назад, и в образовавшейся щели тусклой синевой блеснул бок огромного висячего замка. Изюмка вздохнул и опустился на четвереньки…».
У каждой пионерской дружины есть свое красное знамя — знамя дружины, пионерское знамя. Но есть такие дружины, которые рядом со своим пионерским знаменем хранят знамена, опаленные пламенем и пробитые пулями. Эти знамена вручили ребятам ветераны революции и войны. И у каждого такого знамени своя яркая, незабываемая история. В 1961 году в Москве соберутся юные знаменосцы, которым доверены эти знамена. И каждый из них расскажет удивительную историю своего знамени. Это будет большой Совет знаменосцев пионерии. В книге писателя Юрия Яковлева «Совет знаменосцев» оживают страницы истории наших знамен.
Кировский учитель О. К. Кобельков любит и знает природу родного края. Многие его рассказы написаны непосредственно по наблюдениям за жизнью животных в Нургушском заказнике. Герои его сказок также связаны с окружающим их миром растений и животных.
Рассказы о дальневосточных пограничниках 30-х годов, о том, как верно и стойко несли они свою нелегкую службу на сторожевых катерах. Для среднего и старшего школьного возраста.
В произведениях саратовского писателя, бывшего летчика, исследуется нелегкий процесс формирования характеров подростков, выбирающих путь в жизни, прослеживаются этапы становления личности и мужания вчерашних курсантов авиационного училища — сегодняшних защитников мирного неба Родины.