Двенадцать апостолов - [17]

– Что ты хочешь от меня, Катарина? – раздался в этот момент голос Вернера. Он вышел из-за угла и уставился на девушку так же удивленно, как до этого старая служанка. Магдалина стояла неподвижно и закрыла лицо обеими руками. Вернер взбежал по ступенькам.

– Вы хотели к Якову, но заблудились, не так ли? – поспешно спросил он.

Магдалина молчала.

– Ах, нет, к старому Якову не идут через сад, господин Вернер! – сказала старуха сердито. – Забавная девица уж прекрасно знает, почему она заблудилась.

– Я не спрашивал твоего мнения, Катарина, – строго одернул служанку Вернер. – Возвращайся обратно в дом и никому не говори, что встретила здесь эту молодую женщину. С тетей я поговорю сам.

Служанка молча удалилась.

– Теперь, – обратился Вернер к Магдалине, – скажите мне, что вас ко мне привело.

Ни за что не хотелось бы говорить молодой девушке в этот момент, как она пришла сюда. Она думала о мотивах, которые заставили ее спуститься в глубину подземелья. Сильно волнуясь, она чувствовала, что, говоря с ним, будет резкой и вспыльчивой, но старалась владеть собой, следить за выражением лица и с трудом держала голову прямо, поэтому ответила коротко:

– Я не хотела, и вы не поверите, если я буду оправдываться перед вами из-за того, что я здесь. Уверяю вас, что то, что привело меня сюда, на самом деле было ошибкой.

– Ваше уверение не кажется мне убедительным.

– Вы можете думать, что вам угодно.

– Ах, всегда готова сражаться, даже в неловком для себя положении!

– Если вы находите мое положение неловким, то, само собой разумеется, что вы как можно скорее освободите меня от него. Вам будет легко показать мне путь, по которому я могла бы уйти незамеченной.

– Вы не хотите встречаться с дамами на улице?

Магдалина резко качнула головой.

– Тогда сожалею, не могу вам помочь. Видите ли, в этой комнате существует только один выход. Вам придется пройти через сад, если вы хотите попасть во внутренний двор, – он немного отодвинул занавес, – дамы прогуливались там только до калитки сада.

– Ну, тогда, по крайней мере, вы будете достаточно деликатны, чтобы оставить меня здесь одну, пока дамы не покинут сад.

– И в этом я должен вам отказать. Замок на этой двери сломан с самого утра, поэтому ее невозможно закрыть. Оставь я вас здесь одну, вам не избежать обвинений и подозрений, подобных тем, что высказала Катарина… Поэтому мне придется остаться, чтобы защитить вас.

– Ну, я предпочту десять раз страдать от несправедливости там снаружи, чем оставаться хоть еще одно мгновение с вами! – воскликнула Магдалина как безумная, и поспешила к двери.

В то же время снаружи кто-то окликнул Вернера по имени.

– Что случилось? – воскликнул он взволнованно и открыл окно.

– Начинается дождь, – ответила Антония, – но мы не хотим возвращаться в душные комнаты, и просим тебя позволить нам переждать дождь в твоем ателье.

– Мне бесконечно жаль, но в комнате мраморный пол. Я был бы безутешен, если бы вы подхватили здесь простуду, и поэтому должен отказать вам.

– Даже мне, дорогой Эгон? – тающим тоном спросила Антония.

– Даже тебе, уважаемая Антония.

– Но это так не любезно, господин Вернер! – воскликнул другой девичий голос, – мы так надеялись увидеть портрет красивой итальянки, о котором нам рассказывала Антония!

– О, кажется, в моей шалунье открылся симпатичный талант шпионки! Ну что ж, должен признать, что у меня здесь находится красивая как ангел итальянка, но я не испытываю ни малейшего желания ее кому-либо показывать, просто потому, что оставляю ее только для себя!

– Фу, как невежливо! – одновременно воскликнули женские голоса на улице и девушки поспешили прочь, спасаясь от крупных капель дождя. Послышался звук захлопнувшейся садовой калитки.

Вернер быстро обернулся и потянул спешащую выскочить в сад Магдалину обратно в комнату. Внезапно он стал совершенно другим. Где была мраморная гладкость его лица и холодное спокойствие в глазах?… Крепко сжимая руку девушки, он проговорил дрожащим голосом:

– Вы не можете покинуть эту комнату, прежде чем не выполните мою просьбу.

Магдалина смотрела испуганно и удивленно, но он продолжил:

– Несколько часов назад вы сказали, что ненавидите меня… Теперь я прошу вас повторить здесь эти несколько слов.

Магдалина резко вырвала у него свою руку и чуть слышно пробормотала:

– Зачем?

– Я объясню вам позже. Повторите же!

Девушка порывисто в сильном волнении отбежала в глубину комнаты. Она повернулась к Вернеру спиной и сжала в безмолвном страхе руки. Внезапно она обернулась, и, прижав ладони к глазам, сказала, задыхаясь:

– Я… – я не могу.

Неожиданно она почувствовала, как две руки бурно охватили ее.

– Вы не можете, почему же нет?… Потому что ты любишь меня, Магдалина! Да, ты любишь меня! – воскликнул радостно Вернер и отвел ее руки от лица. – Позволь мне видеть твои глаза!… Это чувство, которого ты стыдишься? Посмотри на меня, как счастлив и горд я, когда я говорю тебе, что я люблю тебя, Магдалина!

– Это невозможно! Та холодность, которая приводила меня в отчаяние…

– Она была вызвана тем же, что и твоя резкость, которая, однако, не привела в отчаяние меня, – улыбаясь, прервал ее Вернер. – Дитя, ты не умеешь лгать. Твои губы произносили горькие слова, а глаза говорили совсем о другом… Я полюбил тебя с того момента, когда увидел тебя на башне. То, что сам не понимая, рассказал мне о тебе старый Яков, заставило меня понять, что мне выпало счастье хранить бесценное сокровище, мимо которого, не замечая его, проходят другие… Но я понимал и то, что птицелов, нацелившийся на эту редкую птичку, должен быть очень осторожным, потому что она пуглива и смотрит на мир с недоверием. Поэтому я надел броню холодного спокойствия и избегал любых сильных порывов, внимательно следил за тем, что делаю и говорю… Я наблюдал за тобой бессчетное количество раз когда ты даже не догадывалась о моем присутствии. В тиши старой церкви, в монастырском саду, в комнатушке Якова, когда ты пренебрегла моими апельсинами и на садовой стене, когда ты бросала цветы соседским детям… Будешь ли ты моей женой, Магдалина?