Две жизни Пинхаса Рутенберга - [25]

Через несколько дней после возвращения из России он получил письмо от хорошо ему знакомого Михаила Гоца, члена Центрального комитета партии эсеров. Он назначал встречу, важность которой, писал приятель, очень велика. Встретились они в кафе на бульваре Бомарше и, заказав кофе и круассаны, сели за столик на тротуаре.

— Не будем растекаться мыслью по древу, Пётр Моисеевич, — сказал Гоц, подчёркивая ещё раз серьёзность разговора. — Товарищи попросили меня дать тебе важное поручение.

— Я внимательно слушаю, Михаил Рафаилович.

— Ты знаком с Конни Циллиакусом?

— Нет, но слышал о нём от Бориса Викторовича.

— Его зовут Конрад Виктор, но он с некоторых пор представляется другим как Конни. Так вот, от нашего друга Конни нам поступило предложение закупить оружие на деньги «американских миллиардеров» и переправить его в Россию.

— Мне это нравится, — заметил Рутенберг.

— Но мы через наших людей в Финляндской Партии активного сопротивления знаем, откуда деньги. Они пожертвованы на русскую революцию японским правительством. Их предоставляет нам бывший японский атташе в России полковник Мотодзиро Акаси.

— Представляю себе, насколько сильно японцы хотят вывести Россию из войны, — не без удивления произнёс Рутенберг. — И какова сумма?

— Миллион франков.

— Ого. Это много оружия, Михаил.

— Но у жертвователей Циллиакуса есть условия, которые он хочет оговорить с представителем нашей партии. Чернов и Русанов предложили послать к нему для переговоров тебя. Конечно, все с ними согласились.

— Эти условия известны?

— Смысл их в том, что не все деньги достанутся нам. Твоя задача взять у него как можно больше.

— Надеюсь, я с ним договорюсь.

Мимо них текла праздная толпа, привлечённая тёплой погодой и приятными запахами французской кухни, доносившимися из высыпавшихся на улицы ресторанов и кафе. Они сидели за столиком и наслаждались кофе и негромким разговором, предчувствуя большие тектонические сдвиги, начало которых было сейчас в их руках.

2

В Лондон на переговоры Рутенберг уехал через два дня. Знаменитый писатель, один из создателей и руководителей Партии активного сопротивления Циллиакус проживал в роскошной гостинице в центре города, где всегда останавливался, когда дела приводили его в британскую столицу. Конрад встретил его в фойе. Рутенберга сразу поразили его гигантский рост и богатырское телосложение, сочетавшиеся неожиданно для него с доброжелательной улыбкой. Он представился, крепко пожал ему руку и пригласил следовать за ним. Номер люкс, куда они вошли, был обставлен в викторианском стиле и отличался не бросающейся в глаза роскошью. Циллиакус предложил ему дорогой шотландский виски и кофе с сухим печеньем, они по-дружески поговорили о лондонской погоде, настраиваясь на предстоящую беседу. Конрад говорил на ломаном русском с акцентом, но правильно и живо.

— Не скрою, Пётр Моисеевич, Вы мне импонируете своим романтическим прагматизмом.

— Я тоже рад нашему знакомству. Так каковы условия жертвователя?

— Его план заключается в том, чтобы привлечь к вооружённому восстанию все революционные силы России, — продолжил Конни. — Поэтому он не желает класть все яйца в одну корзину. Так, мне кажется, говорят русские.

— Да, Конни. У Вас хороший русский язык.

— Благодарю Вас. Так вот, он хочет поделить деньги между всеми партиями, поддерживающими идею свержения монархии.

— Этот подход в принципе правилен, но всё же следует принять во внимание, что их удельный вес и влияние на русское общество далеко не одинаковы.

— С этим нельзя не согласиться. Поэтому я, прежде всего, обратился с предложением к партии эсеров и сегодня говорю с Вами, её видным представителем.

— Спасибо за комплимент, но моя партия, действительно, самая многочисленная, влиятельная и активно действующая в России.

— Социал-демократы, особенно большевики, тоже поднимают сейчас голову.

— Не возражаю, — парировал Рутенберг. — Но реально они, кроме агитации, пока ничего не сделали. А эсеры только за несколько последних месяцев совершили множество акций. Главным образом, они в феврале ликвидировали дядю царя Сергея Александровича, главного виновника в принуждении Николая II к насильственным действиям против мирной демонстрации, а недавно убили московского градоначальника графа Шувалова. Уж Вы-то понимаете, что эти меры сильней расшатывают царский режим, чем любая агитация.

— Вы правы, Пётр Моисеевич. Но что мне делать? Требования жертвователя я должен исполнить.

— Моя партия готова провести всю основную работу по покупке и доставке оружия. Поэтому самую большую сумму нужно предоставить ей.

— Но для приёмки и перевозки его по городам у неё недостаточно возможностей. Поэтому придётся привлечь к делу Гапона с его рабочими.

— Но и сам Гапон сейчас член нашей партии.

— Приходится с Вами согласиться, — вздохнул Конни. — Поэтому эсерам я попрошу перевести около двухсот тысяч франков. Это пятая часть всего пожертвования.

— Буду Вам очень благодарен, — сказал Рутенберг. — Хотелось бы узнать, как Вы собираетесь доставить в Россию такое огромное количество оружия?

— Я давно уже занимаюсь помимо прочего также его контрабандой и хорошо изучил все возможные пути доставки оружия. По железной дороге это невозможно — ширина колеи европейских дорог меньше, чем российских. У нас не будет возможности перенести такой груз из вагона в вагон. Это сразу будет замечено пограничной полицией и всех арестуют.