Две возможности - [51]

— Боюсь… — снова начал Эллери.

— Нас тоже беспокоят эти смерти, мистер Квин, — пояснил Фрэнсис О'Бэннон. — Мак-Кэби, Харт, Эндерсон, Жакар, а теперь Додд…

— Беспокоят, но несколько по-другому, Спек, — быстро вмешалась Мальвина Прентис. — Чем дольше великий сыщик остается в нашем городе, тем больше умирает людей. Когда же, мистер Квин, вы сообщите нам о каком-нибудь историческом выводе?

«Могу сообщить прямо сейчас, пока останки Додда и его машины еще не остыли, — подумал Эллери. — Хотите знать, мисс Прентис, кто будет следующим? Могу вам это сказать, хотя вы засмеетесь и я вместе с вами. Дело в том, что мы знаем и одновременно не знаем, видим и в то же время слепы, действуем, но движемся по замкнутому кругу».

— Коль скоро вы не желаете отвечать на фундаментальные вопросы, мистер Квин, — продолжала мисс Прентис, — скажите хотя бы одно. По-вашему, это несчастный случай?

— Не знаю, — ответил Эллери.

Мальвина улыбнулась своей радиоактивной улыбкой, и Эллери подумал: «Ох уж эти дамочки в стиле Розалинд Расселл!» Мисс Прентис повернулась к Фрэнсису, сверкая серебром.

— Пусть это будет убийство под знаком вопроса, Спек. Свяжите Додда с Мак-Кэби, Хартом, Эндерсоном и Жакаром. Что за этим кроется? Кто и почему уменьшает население Райтсвилла? И кто следующий? Это самое главное. Прэтт! — крикнула она фотографу. — Вы сфотографировали Квина? Почему нет? Быстро займитесь этим! «Знаменитый сыщик на месте преступления?» — с вопросительным знаком. — Мальвина угрожающе улыбнулась Эллери. — Мы еще втянем вас в это.

Рыжеволосый Фрэнсис О'Бэннон продолжал сосредоточенно записывать.

Понедельник, 1 мая

— Это был страх, — сказал Эллери.

— Страх перед чем? — спросил Кеннет Уиншип.

— Перед смертью.

Эллери, Кен и Рима сидели в гостиной Додда, ожидая Отиса Холдерфилда. До сих пор они избегали говорить о прошедших четырех днях — полиции, рапорте о вскрытии, дознании, похоронах, жалобах миссис Фаулер, истерике Эсси, сухих и бестактных философствованиях Гарри Тойфела, телефонных звонках, визитах любопытных, вопросах журналистов «Архива»… После смерти Себастьяна Додда его присутствие в доме ощущалось сильнее, чем в то время, когда он бродил по коридорам. Но в воскресенье после похорон адвокат Холдерфилд сообщил, что завтра явится с завещанием покойного, которое тот составил всего за несколько дней до несчастного случая, и это сразу же подняло новую волну интереса. Прокурор Шалански заявил, что будет присутствовать; шеф Дейкин также сказал, что, наверное, придет. А Мальвина Прентис мрачно пообещала, что пресса не уклонится от обязанности освещать происходящие события. Номер газеты за понедельник, валяющийся на полу гостиной, куда его швырнул Кен, сообщал о возможности, что после чтения завещания доктора Додда обнаружится «мотив его убийства». В пятницу «Архив» только ставил вопрос об убийстве — в понедельник оно стало уже установленным фактом. Это приводило в ярость шефа Дейкина и прокурора Шалански, так как за прошедшее время не обнаружилось никаких улик, указывающих на убийство. Уэсли Хардин — пятидесятичетырехлетний овощевод, чья ферма находилась на 478-м шоссе приблизительно на полдороги между Райтсвиллом и Слоукемом, — заявил, что звонил доктору Додду в четверг в начале пятого утра, прося его приехать к девятилетнему Кевину, так как мальчик бредил и Хардин опасался, не дифтерия ли у него. Поскольку доктор Додд не приехал, мистер Хардин позвонил в больницу, они прислали машину, и Кевина поместили в изолятор с диагнозом «дифтерия». В итоге присяжные быстро вынесли вердикт «смерть в результате несчастного случая», на который «Архив», однако, не обратил внимания.

— Страх перед смертью, — повторил Эллери, когда они сидели в ожидании Холдерфилда, Дейкина, Шалански и представителя «Архива». — Это превратилось в фобию. Неужели вы не знаете, Кен, что у доктора Додда развилась навязчивая идея в отношении смерти?

— Не может быть! Врач сталкивается с ней постоянно…

— Додд так боялся смерти, что предпринимал меры с целью отогнать ее.

— Какие меры? — ошеломленно спросила Рима.

— Ну, практика гадания в основном связана с предсказыванием будущего, а если гадальщик стремится узнать свое будущее, то с безумной надеждой каким-то образом его предотвратить.

— Гадание?!

— Только гадание, — кивнул Эллери, — объясняет набор предметов, которые Додд хранил в той запертой комнате и которые я показал вам сегодня утром. Кучка камешков, книги, кольца, утюг и плитка, соль, фишки, игральные карты и так далее. Гадание практикуется во множестве форм, каждая из которых имеет свои традиции, вплоть до научного наименования вроде «пессоманции» — гадания на камешках. Книги, кольца, раскаленный утюг, соль, кости и, конечно, игральные карты — все эти предметы используются в различных видах гадания со своими особыми ритуалами, и каждый из них представлен в запертой комнате Додда. Я давно не видел ничего подобного.

— Неужели доктор Додд… — начала Рима.

— Вы сомневаетесь? Ну, возьмем, к примеру, семь стрел. Наш христианский мир не обладает монополией на гадание — мусульмане занимаются им издавна, и одна из излюбленных ими разновидностей предполагает использование «семи божественных стрел» в великой мечети в Мекке. Некоторые авторитеты утверждают, что в действительности арабы применяли только три стрелы, но это не имеет значения. Важно, что колчан с семью стрелами в комнате наверху вместе с остальными предметами, каждый из которых используется в определенной форме гадания, безошибочно указывает на то, что доктор Додд уже долгое время пытался узнать свое будущее, применяя различные методы, в том числе мусульманские. А так как самый важный вопрос, который задает любой человек о своем будущем, — это когда и как он должен умереть, то очевидно, что в основе фобии доктора был страх перед смертью. Я сам видел, как его напугали два туза пик. Из-за собачьего воя он не спал всю ночь. Птичка, влетевшая к нему в кабинет, довела его до истерики. Все это — приметы, предвещающие смерть… если, конечно, вы верите в подобное. Доктор, во всяком случае, верил. И, убедившись, что смерть близка, перестал сопротивляться. Вы же видели, как он вел себя последние два дня.