Две тайны, три сестры - [64]

Но сейчас это не имеет значения, думал он. Прошло восемь лет. Его не столько интересует прошлое, сколько заботит настоящее. Вчера вечером он держал Эшли в своих объятиях. Она искала у него утешения, и хотя Шон не знал точно, что так сильно расстроило ее, он был благодарен этому. Потому что оно толкнуло ее снова в его объятия.

Он старался держаться подальше от Эшли. Он пытался начать новую жизнь. Он назначал свидания одной девушке за другой, но никто из них не мог заменить ему Эшли. Некоторые девушки забавляли его, другие возбуждали. Но ни одна из них не проникла к нему прямо в кровь, как Эшли.

Оставив свои невеселые размышления, Шон прошел в комнату, гадая, должен ли он разбудить Эшли или просто тихонько уйти. Но он не хотел уходить. Им надо откровенно поговорить. Он хотел, чтобы Эшли доверила ему все, что беспокоило ее. Шон не знал, почему она вчера выглядела такой расстроенной. Он догадывался, что-то произошло с ней в той кругосветной гонке. И очевидно, это не просто какая-то ошибка или неприятность, а нечто большее, и он хотел знать правду. Эшли, такая осторожная по натуре, вовсе не была трусихой. Он хотел помочь ей, заботиться о ней. Хотел, чтобы она опиралась на него, как прежде.

Шон присел на край кровати рядом с ней. Эшли слегка пошевелилась, что-то пробормотала во сне. Он положил руку ей на плечо. Ее глаза испуганно распахнулись. Пораженная его присутствием, она резко села в кровати, ударившись головой о ее спинку.

– Полегче, – предупредил Шон. – А то уж слишком круто.

Окончательно проснувшись, Эшли застенчивым жестом заложила волосы за уши.

– Который час?

– Почти одиннадцать. Мы оба хорошо поспали.

– Ты оставался на ночь? Я думала, ты ушел.

– Я спал на диване. Не хотел оставлять тебя одну, вдруг ты решилась бы в полночь добираться в лодке на материк.

Она смущенно покраснела.

– Прости, я была такая взвинченная вчера вечером. Ты, наверное, подумал, что я не в себе.

– Я думаю, тебя что-то очень беспокоит, – мягко заметил Шон. – Скажи, пожалуйста, в чем дело?

Эшли колебалась, нерешительно глядя на него. Шон понял, что ей хочется выговориться, но что-то останавливало ее.

– Твоя семья? Одна из твоих сестер? Твой отец? – перечислял он.

Эшли покачала головой.

– Я в порядке. Ты должен идти.

– Ты знаешь, зачем я приехал сюда вчера вечером. Поговорить с тобой о Джереми, – сказал Шон, меняя тему.

Она натянула простыню на грудь и принялась нервно теребить ткань.

– Помню.

– Просто скажи мне одну вещь. Ты порвала со мной восемь лет назад из-за этого поцелуя с моим братом?

– Не совсем.

– Значит, причина не в этом? Тогда утоли мое любопытство и объясни, почему ты решила, что меня должно волновать, с кем ты целовалась, даже если речь идет о моем брате? Это новость восьмилетней давности. Или это еще один кирпич мне на голову, чтобы напомнить: ты никогда не хотела меня так, как я хотел тебя? – Ему была ненавистна мысль, что Эшли намеренно причинила ему боль, но он не мог сбрасывать со счетов подобную возможность.

– Нет, я не хотела сделать тебе больно, Шон, – поспешно возразила Эшли.

– Тогда зачем ты вообще сказала мне об этом? Что это меняет сейчас?

– Может быть, я просто хотела, чтобы ты понял, какая я на самом деле. – Эшли виновато посмотрела на него.

Он ответил долгим взглядом, впитывая в себя боль, застывшую в ее глазах.

– Ты хоть знаешь, какая ты, Эш?

– Знаю, что я не та девушка, которую ты возвел на пьедестал много лет назад. Я совершила немало ошибок за эти годы. Поцелуи с Джереми – только один пример. Я предала тебя. Я предала сестру. И сделала это из злости, досады, чувства одиночества и сама не знаю, из-за чего еще. Я ненавидела эту гонку, Шон. Она искалечила мою семью. Отец превратился в настоящего маньяка, готового на все ради победы в соревнованиях. А Кейт, Кэролайн и я попались в эту ловушку. Когда в то лето начались штормы, они стали всего лишь отражением разлада внутри меня. – Она сделала паузу, с трудом сглотнула. – Я испытывала клаустрофобию. Стены каюты надвигались на меня, давили. Я не могла сосредоточиться. Мир стал зыбким, неустойчивым, казалось, что воздух сгустился настолько, что им нельзя нормально дышать. Я делала все, чтобы унять это чувство.

– И использовала для этого Джереми? – Шон прочел вину в ее глазах прежде, чем услышал признание:

– Да.

– А тебе не хотелось пойти дальше поцелуя?

– Нет, абсолютно точно, нет, – поспешила заверить Эшли.

Шон испытал невероятное облегчение. Было бы тяжело вообразить Эшли и Джереми вместе, даже если бы это случилось много лет назад.

– Итак, что дальше, Эш? Что еще ты собиралась сказать мне?

– Н-ничего, – заикаясь, ответила она. – Это все.

Он не поверил ей, но решил, что вполне достаточно откровений для одного утра.

– Почему бы тебе не одеться и не пойти со мной? – предложил он.

– Куда?

– Куда угодно, куда захотим.

Эшли улыбнулась, и это была та, прежняя Эшли. Годы разлуки, вся недосказанность и недоверие – все исчезло от одной ее улыбки.

– Ты всегда говорил это.

– Тогда давай прыгнем на велосипеды и припустим вниз по склону, помнишь, как раньше?

– Конечно, помню, – оживилась Эшли. – Я тебя обгоняла почти каждый раз, – похвасталась она.