Две родины - [4]

И мирный – удалось?

– Я частью сердца Божьего

Пожертвовал для них,

Чтоб стали осторожнее,

Не трогали других.

А если где мучительный

Вдруг возникал затор,

Решал тогда включиться я

В естественный отбор.

И в гене прогрессивности

Разрушил те пути,

Что к свойствам агрессивности

Могли бы привести.

– Так, значит, нет случайности

Там, где возникла жизнь?

– Нет, есть, но – не до крайности:

Смешно не дорожить

Всем тем, что раньше вызрело.

Но всё же я всех лиц,

Кто с лезвием и выстрелом

Вошли в состав убийц,

А также их поднатчиков,

Зачинщиков и проч.,

Наметил в неудачники.

Им уж нельзя помочь:

Пришлось принять решение

(И тот закон суров) –

Запрет на размножение

Подобных чудаков.

– А нашему Создателю

Помочь бы не смогли?

Соседу, по-приятельски?..

Ну, хоть бы – для Земли?

– Нет, этого, любезный мой,

Я сделать не могу:

Есть правила железные

На каждом берегу.

Но просьбу Мы внимательно

Изучим. И ответ

Вам даст Совет Создателей,

А после – обязательно

Отправит в интернет.

… Вдруг – взрыв! «Тарелка» лётная

Ушла за горизонт,

И тьма распалась плотная,

И мой растаял сон.

2015

ЗАВЕЩАНИЕ

Стихотворения 1999–2015 годов

Осень

Берёзовый рассвет, рябиновый закат.

Уж листьев на ветвях – всего на полгребёнки.

Всё чаще слово «нет» всем говорю подряд,

И женщины со мной беспечны, как с ребёнком.

Заботливый туман сознаться не даёт,

Что почки осенью чувствительны, как в мае.

Ещё несу в себе пыльцу для детских сот,

И будущую жизнь чуть-чуть, но понимаю.

Осенней ясности без павших листьев нет.

Я здесь стою. Но я могу – иначе:

Сегодня сквозь листву не рассмотреть рассвет,

А завтра – мир безлистен и прозрачен.

* * *

Это было давно, в сосновом лесу.

В первый раз мы с тобой целовались.

Там заметил я вдруг золотую лису

И сжал твои чуткие пальцы.

На лису мы смотрели уже вдвоём,

И она – взглядом не зверя –

Посмотрела на нас, а потом,

А потом

Её скрыл неподвижный вереск.

Жизнь проходит, а понял я только теперь,

Занимаясь вот этой строкою,

Что лиса золотая – это не зверь,

А что-то другое,

Другое.

Наверное, это – надежда. Она

К нам подошла.

Что ж, надежда свершилась:

Ты теперь мне навеки, навеки жена.

Но зачем же лиса совсем не остановилась?

А возможно, что это – сон наяву

Нам о будущей дочери снился.

Но тогда почему в чужую листву

Так быстро нырнула лисица?

Ты бежала к любви, золотая лиса,

Ты пришла к нам радостным дивом.

Но слишком короткими кажутся чудеса,

Их время, как сердце лесное,

Пугливо.

* * *

Когда стало однажды мне тридцать годов,

Очень круто забросил вдруг жизнь я –

За малиновый запах летних боров

В горький запах осиновых листьев.

Оказалось, что там не природа грустна,

Просто я стал смотреть иначе.

Между криками птиц здесь лежит тишина,

Свежий воздух – горько-прозрачен.

Голос голых деревьев совсем не такой,

Как бывает малиновым летом.

Здесь с холодного неба струится покой,

Замирая осиновой веткой.

На широких просторах открыто лежат

Блики солнца и мёртвые листья,

А седая трава говорит, чуть дыша,

То, что раньше не ведал про жизнь я.

Здесь всё меньше бывает солнечных дней,

А дожди – и сильнее, и чаще.

Заполняется грудь, как водою ручей,

К самой малой былинке – участьем.

Под временем

С утра – охота за снежинками,

А если это не зима, –

За блёстками дождливо-жидкими,

Сводящими иных с ума.

А в полдень – ловля юрких зайчиков,

Бегущих от слепой воды,

Потом – разгадка чьих-то пальчиков,

На всём оставивших следы.

И только редко, только позже,

Когда на землю ночь ложится,

Вдруг кто-то замечает лица

Внутри трясущейся повозки

И птицу, что над всем кружится,

Глотая бесконечный воздух.

* * *

Не время пугаться, увидев свой собственный лик,

И предков своих упрекать до седьмого колена,

Не время оставить без семени чрево земли

И резать ножом старинную вязь гобелена.

Не время всегда – о бездне души позабыть,

И всё заниматься своей безнадёжной победой,

И тех не понять, чьи детские корни слабы,

И черную гарь на лицах недетских изведать.

Художник

Мой вечный дом – дорога за окном

И дрожь реки в незыблемом тумане...

И ты, любовь; лишь мы с тобой вдвоём

Чужой бесславный мир обманем.

Ты даришь мне заветный карнавал,

Где маски – только часть секрета,

А жесты, краски, звуки и слова –

Живей природой созданных предметов.

Что мне теперь – дорога за окном?! –

Тоска реки меня уж не туманит,

И тусклый мир в сиянии пустом

Скучней узора на дешевой ткани.

Но дальше – не любовь, а страсть меня ведёт

От сказки лишь затейливо-несложной

Туда, где кружево пчелиных сот,

Их совершенство – невозможно.

И вот когда обман моей души

Достигнет заповедной грани,

Больные заводные миражи

Меня начнут преследовать в тумане.

Должник свободы

Должник свободы – это я:

Да, я стремлюсь к освобожденью,

Но есть во мне ограниченье,

Им связана душа моя.

Чтоб волю развязать и руки,

Не надо бы иметь долгов.

Но я, признаться, не таков:

Обязан многим я в округе.

А если я ещё и слаб,

И сам не в силах что-то сделать,

То как сказать мне честно, смело,

Что я – свободный, а не раб?

Но вся душа моя в работе:

Долги упорно отдаю,

Мне помогающих – люблю;

Мы вместе строим жизнь свою

И приближаемся к свободе.

Близкие люди

Чёрное солнце на небе,

Белая тень от людей.

Есть ли что-то нелепей

Этих лучей и теней?

Боги – далёкие судьи,

Сердце у них не болит.

Боги и важные люди

Требуют жертв и молитв.

Нет нам надежды на помощь