Две правды - [2]

Я посмотрела на него и не смогла не улыбнуться в ответ.

— Да, ваше письмо меня удивило, Министр, но буду очень рада вам помочь, — ответила я любезно.

— Да. Конечно, такого волшебника из Департамента трудно зацепить чем-то, — с пониманием и долей иронии сказал он и добавил: — Но я рад, что вы согласились.

— О, не стоит. Каждый ценен ровно настолько, насколько ценно его действие.

Министр всё так же улыбнулся и положил свою руку мне на плечо, легко сжимая и хлопая по нему.

— Но вы, как всегда, мисс, лукавите, — мягко произнес он. — Мне-то уж можно, — опять слегка постучал по моему плечу. — Ваш отец гордился бы вами после того случая в Саудовской Аравии.

Я вздрогнула от нахлынувших воспоминаний и опустила глаза.

Министр попытался меня приободрить:

— Я бы точно гордился такой дочерью.

Мой отец погиб пять лет назад, и для меня это стало большой утратой.

Будучи двадцать одного года от роду, я только начинала свою карьеру.

Министр улыбался. Я посмотрела на него, и, вспомнив ту войну, стиснула зубы, и прошептала:

— Там были дети, и их нужно было спасти.

— Вот поэтому вы мне и нужны, — уверенно заявил он.

Неожиданно нас перебил рыжий парень с пачкой бумаг.

— Министр, у нас сейчас слушание! Вы не забыли?

Министр, посмотрев на парня, воскликнул:

— О да, Перси! — переводя взгляд на меня, он спросил: — Мисс Персиваль, может, вы поприсутствовали бы на слушании и оценили его с нейтральной позиции?

Я, не ожидавшая такого предложения, удивилась:

— Ну, если только это что-то интересное.

Министр пригласил пройти с ним в зал суда.

— О, вы даже не представляете какое! — он продолжал улыбаться.

Дойдя до зала суда, рыжий мальчик открыл нам дверь, и на нас просто нахлынула волна шума из множества голосов. Однако, как только Министр вошел в зал суда, все замолкли. Я же, чтобы никому не мешать, села на край скамьи возле входной двери. Собрав волосы в пучок, я заколола их своей палочкой, чтобы они держались. Эта странная привычка появилась у меня недавно, но зачастую она бывала очень эффективной.

Я осмотрела зал: все места на трибуне были заняты. С одной стороны расположилось так называемое Министерство во главе с Министром, с другой же — волшебники и простые зрители, а в центре зала сидел мужчина в черном сюртуке со спадающими на лицо чёрными волосами. Он был бледен. Должно быть, его только что привели из Азкабана. Потрёпанный и небритый, мужчина выглядел уставшим. Он постоянно поправлял повязку вокруг шеи и, видимо, плохо себя чувствовал.

Наконец началось слушание. Рыжеволосый парень начал читать материалы дела. Меня отчего-то заинтересовал портрет в углу зала возле Министра. На нём был изображен старый волшебник, восседающий на кресле. Он наблюдал за процессом.

Опять все загалдели. Пошли обвинения и ответные реплики. Как я поняла, судили этого мужчину по обвинению в убийстве Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, а так же в том, что он был Пожирателем Смерти.

Процесс шёл долго и нудно, и мне наскучило слушать всё по второму и третьему разу.

Да, я слышала про войну и про Пожирателей, кто кому помогал и что скрывал. И, конечно, я понимала, что этот мужчина в чём-то виноват, ведь всегда есть две правды. Только всё заключается в выборе.

Процесс был шумный и очень оживлённый, но мужчину как будто не интересовало, что происходит. Казалось, что ему вообще всё равно.

Министру, видимо, тоже надоел этот хаос голосов, и он попросил всех успокоиться.

— Мисс Персиваль, — он обратился ко мне, — я надеюсь, мы услышим, что вы об этом думаете?

И весь зал посмотрел на меня. Я не смутилась, встала и прошла в центр зала.

Конечно, я не боялась высказывать своё мнение, но чаще всего это мнение разделяла только я сама. Однако людей убеждать несложно, и поэтому меня часто выставляли на конгрессах с докладами. Министр Магии знал об этом; он часто присутствовал на конгрессах и деловых встречах и, как уже потом сообщил, просто восхищался этой юной волшебницей в моём лице.

Весь зал замер в ожидании. Я выпрямилась, подошла к мужчине, сидевшему в центре зала и, глубоко вдохнув, ровно начала свой монолог:

— Война — это замещение старого на новое. Каждый ищет в ней то, к чему стремится, и то, что хочет изменить. Но после войны всегда остаются победители и проигравшие. Судить человека за то, что он стремился помочь каждому в этой войне, мне кажется несправедливым. Он защищал свои ценности. Да, каждый совершает ошибки: кто по глупости, а кто по тупости. — И, посмотрев на мальчика в круглых очках, продолжила: — Убийство Дамблдора, как выяснилось, было спланировано, а снова вступить в ряды Пожирателей Смерти и стать слугой Тёмного Лорда было необходимо как для собственной жизни, так и для шпионажа. В любом случае, если бы ваш профессор… — я на мгновение задумалась, но потом вспомнила его имя и продолжила, повернувшись к нему, —…Северус Снейп был бы уже мёртв, он так и не смог бы помочь бедному мальчику ничем. Да, я знаю, — утверждающим тоном заявила я, — вы скажете, что он сам выбрал этот путь — это так, но у него был долг перед директором школы. И он его выполнил, тут уже не имеет значения как.