Две операции майора Климова - [7]

...Пустой коридор блестел влажным после недавней уборки линолеумом. В здании тишина. Хотя и привык майор Климов за долгие годы службы ко всяким неожиданностям, все же сейчас хотелось побыть одному, подумать... Нет, не здесь, в четырех стенах, хотелось побродить по вечернему городу, по набережной. На фоне бурной городской жизни четче, рельефней формируются мысли...

— Ты куда сейчас, Саша? — спросил Алексей Петрович, обнимая Колоскова за плечи. — Домой?

— Еще рано, товарищ майор. Лучше дайте мне дело «Оборотня», я ведь знаю о нем только понаслышке.

— Что же, пойдем. — Климов в кабинете достал из сейфа объемистое, аккуратно подшитое дело с четким грифом «секретно» в правом верхнем углу обложки. Протянул Колоскову:

— Изучай, Саша. Коль скоро выходишь с нами на эту «охоту», должен знать, за каким зверем идешь.

ГЛАВА II Кто он?

1

...«Собственноручные показания свидетеля Мохова Ивана Степановича, 1916 года рождения, рядового второго взвода...

Даны двадцатого ноября 1941 года. Об ответственности за ложный донос предупрежден.

...Колчина Петра Савельевича я знаю с малолетства, и родились, и взросли мы в одной деревне. Росли, правда, не на равных — я, как и батя мой, с малых лет батрачил, а Колчины были люди заметные, богатые...»

...Саше Колоскову живого кулака видеть не довелось; в конце двадцатых годов, когда бурные волны классовой борьбы вздымались в деревнях и селах, его еще и на свете не было. По книгам да кино знает он о том времени, и Савелий Колчин, отец Петра, представляется ему сейчас в образе шолоховского Якова Лукича, умного, хитрого, смертельного врага новой власти. Зримо представляются тайные кулацкие сборища и мальчишка, Петька Колчин, залегший у плетня на стреме...

«...Году примерно в тысяча девятьсот двадцать восьмом или двадцать девятом, точно не помню, — читает Александр дальше, — Савелий Колчин был арестован органами ГПУ за участие в убийстве комсомольца Калюжного, приехавшего в деревню нашу с агитбригадой. Родичей его вскорости раскулачили и выслали, с ними и Петр уехал.

...Савелий Колчин вернулся в село знать-то году в тысяча девятьсот тридцать восьмом. Петр, ставший жителем городским, тогда наезжал к нему, да все ненадолго. В колхоз Савелий вступать не стал. Где-то года за два до войны опять его органы арестовали. За что — точно не скажу, не знаю. Я, как и Петька, в Александровске жил, учился в фабзауче, дома бывал наездами. Ходили, правда, слухи, что хотел он банду сорганизовать, что нашли у него револьвер, да ведь то слухи, за них не ручаюсь.

Петра тогда не тронули. С ним, с Петром Колчиным, нас в одночасье и в армию призвали, и служили мы вместе. Вместе и войну начали. Друзьями не стали, но как земляки держались друг к другу поближе.

Немцы нас в первые дни потрепали здорово: командира тогда убило и весь штаб бомбой накрыло. Командовать нами стал комиссар батальона Гриднев Сергей Иванович, светлая ему память. Умный и решительный был командир. Хоть и продолжали мы отходить, но за каждый холмик, за каждый овраг цеплялись. Отступали, но немцев положили немало.

В конце сентября прижали нас фашисты к какой-то речке, неподалеку от деревни Вагино. Навалилось их на нас уйма, да еще танки. В общем, рассеяли нашу часть, и оказались мы в немецком тылу. Так уж вышло, что сошлись мы трое: комиссар Гриднев, Колчин и я. Решили такой боевой группой и выходить к своим. Сказать смешно — боевая: у комиссара два патрона в нагане, у Колчина — винтовка, а я вовсе с одним ножом, винтовку шальным осколком разбило.

Пошли. К полудню слышим: впереди моторы гудят. Как положено, провели разведку, видим: шоссе, по нему колонны немецкие прут.

Стоим мы втроем у оврага, советуемся, как шоссе перейти.

И тут Колчин вдруг подымает винтовку и в упор Гридневу в грудь стреляет. Я сразу-то ошалел, не пойму ничего. А Петро: «Амба, — говорит, — конец большевикам-коммунистам. Я, — говорит, — им не союзник, я их сам добивать буду. Вот возьму, — говорит, — только комиссаровы документы — и ходу к немцам, они люди культурные, цивилизованные, мне их бояться не надо. И ты, — говорит, — Иван со мной пойдешь, и тебе у немцев дело найдется».

Нагнулся он к Гридневу, а я прыг в овраг — и деру. Слышу сзади выстрел, другой, что-то в левую руку меня ударило, а сам бегу, ладно кругом лес, кусты. Так и ушел я, хоть и раненый.

Недели две по лесам блуждал, но вышел-таки к своим. В госпитале политруку рассказал, как дело было. А он велел обязательно к вам прийти. Чтоб узнали люди о колчинском преступлении. Чтоб его, Колчина, позору предать и за честь Гриднева Сергея Ивановича слово замолвить...

Показания принял: следователь особого отдела 17-й стрелковой дивизии старший лейтенант Ковалев...»

«...На фотокарточке под номером два изображен хорошо известный мне, Мохову И. С., изменник Родины Колчин Петр Савельевич...

Опознание провел: капитан Григорьев».

2

«Выписка из материалов Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной ими территории.

...17 февраля 1942 года карательным отрядом СС и так называемой «украинской» полицейской ротой сожжены дотла населенные пункты Каменка, Вороний Гай и Сельцо, а жители этих сел расстреляны.