Две королевы - [123]

Водемон заговорил о том, что прежде всего надо думать о королеве, напомнил об эдиктах. Сан-Эстебан ответил, что все это к противникам отношения не имеет и им придется обнажить шпаги. Родийар закрутил ус и громко заявил, что сеньор маркиз прав и любые переговоры ни к чему не приведут. Тогда князь с великодушным видом добавил:

— Поскольку дуэли не избежать, завтра утром мы будем ждать вас, сеньоры, за дворцовым парком. Полагаю, это самое подходящее место, там нам не помешают.

— Я могу сообщить об этом графу де Сифуэнтесу?

— Можете, сеньор.

— Тогда до завтра, господин князь. В семь утра в той стороне парка никто не появляется и через четверть часа все будет кончено.

— Я надеюсь на это, граф, ибо затем собираюсь присутствовать на утреннем выходе кардинала, где у меня назначена встреча с несколькими моими друзьями.

— Значит, мы увидимся там: я тоже должен появиться у кардинала.

— Если только один из нас…

— О, вы более чем правы! Мало ли что случится!

Они расстались, внешне соблюдая все правила хорошего тона, но Водемон не стал терять времени даром. Он устроил все так, как обещал адмиралу, а вечером дал полный отчет об итогах предпринятых шагов; адмирал лег спать в радостном настроении, поблагодарив свою счастливую звезду за то, что она именно в этот день послала ему такого верного человека.

Они были созданы друг для друга: оба умны, склонны к интригам, хитры, преданны, когда им это выгодно; однако Водемон, в отличие от адмирала, был смел. Этот умный честолюбец хорошо разбирался в людях, использовал их пороки и добродетели, чтобы добиться успеха, а своего приятеля-адмирала он любил за его отвращение к любому поединку, — адмирал, таким образом, не стоял у него на дороге и избавлял от неприятного соперничества с ним. Испанский вельможа безусловно одержал бы верх над князем Водемонским в этой стране и по праву рождения и благодаря положению его семьи, если бы у него не было маленького недостатка, достаточно неприглядного для высокого армейского чина.

Водемон всегда старался услужить адмиралу так, чтобы тот был доволен,

но вместе с тем он полностью открывал взглядам окружающих то, что адмиралу удавалось скрыть лишь наполовину, и получал выгоду во всех смыслах.

На следующий день, в условленный час, дуэлянты прибыли на место встречи; адмирал держался как нельзя лучше; капитан Родийар, которого не посвятили в тайну, сгорал от нетерпения, а г-н де Водемон сохранял достоинство, приличествующее его высокому положению.

Подойдя к тому месту, где намечался поединок, противники и секунданты обменялись приветствиями, и Сифуэнтес в нетерпении сказал:

— Пожалуйста, сеньоры, приступим к делу немедленно.

XVI

— Сначала надо принять кое-какие меры, — заявил Водемон.

— Меры приняты, место выбрано, давайте поторопимся. По дороге сюда я встретил каких-то людей, которые мне не понравились; нам могут помешать, а этого никак не хотелось бы. Защищайтесь же, сеньоры, и пусть Бог поможет правому!

— Одну минуту! — продолжал князь, заметивший, как побледнел адмирал. — Не надо так спешить. Мы дворяне и должны принять необходимые предосторожности. Нам всем известны эдикты. Даете ли вы слово, что никто не выдаст другого, если нас обнаружат?

— Да, да, сеньор, можете на нас положиться, поспешим же, прошу вас!

Нельзя больше затягивать дуэль, начнем поскорее.

Хотя адмирал и владел собой, он все же оглядывался, будто искал кого-то. Заметив в купе деревьев двух человек, он вздохнул; когда же они повернулись в его сторону, адмирал узнал их — это были совсем не те, кого он ожидал. Однако двух наблюдателей увидели и его противники.

— Внимание, сеньоры! Будем вести себя достойно, — сказал Сан-Эстебан, — мы здесь не одни. Вон там стоят принц Дармштадтский и граф фон Мансфельд, они пришли, чтобы оценить испанскую храбрость… Господин адмирал, защищайтесь, пожалуйста, Сифуэнтес готов к нападению.

Шпага адмирала была уже обнажена, дрожащей рукой он сделал несколько выпадов; было видно, что он испуган. Через несколько секунд у него был совсем жалкий вид. Услышав топот копыт и быстрые шаги, он слегка покраснел.

Два придворных стража, альгвасил и два дворцовых оруженосца бросились разнимать дуэлянтов, восклицая:

— Именем короля, сеньоры, прекратите!

— Я был в этом уверен, — бросил Сифуэнтес.

— Именем ее величества королевы!

— Ничего не получилось! — добавил Сан-Эстебан. — Да еще на глазах иностранцев! Но он заплатит нам за это.

Шпаги вернулись в ножны, адмирала, так же как и подошедшего принца Дармштадтского, которого известили о происходящем, попросили следовать за стражем во дворец, где, как им сказали, их ждет королева. Графу де Сифуэнтесу велено было идти вместе с ними.

— Господин де Водемон, — обратился к князю Сан-Эстебан, — это ваших рук дело: вы умеете подготавливать события и улаживать их, я вас поздравляю.

— Его величество категорически запрещает вам устраивать новую дуэль, сеньоры, — перебил его альгвасил, увидев, как они враждебно настроены друг к другу. — Возвращайтесь к себе, прошу вас, и помните, что за вами наблюдают.

Пришлось разойтись: главных действующих лиц драмы сопровождали в это время к королеве, и каждый из них вел себя при этом по-своему. Принц Дармштадтский и Сифуэнтес были вне себя, а адмирал о таком исходе дуэли мог только мечтать. Он полагал, что доказал свою готовность драться и при этом сохранил жизнь и уважение света. Уловка оказалась простой и легко осуществимой, к тому же надежной. Князь Водемонский отправился к г-же фон Берлепш, главной интриганке при дворе. Он рассказал ей все якобы для того, чтобы услужить королеве, чье имя оказалось замешанным в эту историю. Берлепш не замедлила предупредить Анну Нёйбургскую об этой ссоре, преследуя двойную цель: граф фон Мансфельд настоятельно рекомендовал ей обращать внимание королевы на недостойные поступки адмирала; лучшего случая для этого и быть не могло: теперь или никогда.