Дважды в жизни (ЛП) - [14]

Бабушка не только была не против наших товарищей по путешествию, но и наслаждалась обществом Лютера. После обеда они ушли далеко вперед, направляясь к станции «Бейкер-стрит», а Сэм поравнялся со мной.

— Что самое безумное ты совершала в жизни? — спросил он.

Я молча раздумывала, огибая вместе с Сэмом пешеходов. Вместе, порознь, вместе. Его рука задевала мою, и это не казалось случайным.

— Дом бабушки на воде, — начала я. — Он приподнят на сваях, выходит к Русской реке и…

— Ого… сваи?

— Да, река часто разливается, так что многие дома у воды установлены на сваях, —глаза Сэма округлились, и я добавила. – Не стоит представлять роскошный замок. У нас всего лишь три спальни — обычный дом на сваях. Нам нельзя прыгать в воду с крыльца, потому что очень высоко. Река там довольно глубокая, но пальцами ног всегда можно задеть дно, и глубина менялась каждый год. Когда-нибудь мы прыгнем, а там будет одно лишь дно.

Сэм задел мою ладонь, когда мы обошли мужчину на тротуаре, и в этот раз вышло случайно: Сэм тихо извинился. Я хотела дотянуться до его руки и сохранить контакт.

— Мы с Шарли прыгали с крыльца, когда оставались одни. Не знаю даже почему.

— Конечно, знаешь.

— Чтобы испугаться?

— Ощутить вспышку эмоций, да, — он улыбнулся мне. – О чем ты думала, когда прыгала?

— Просто…— я покачала головой, пытаясь вспомнить свои ощущения. – Просто больше ничего в тот миг не существовало, понимаешь? Ни школы, ни парней, ни драмы, никаких дел. Просто прыжки в холодную воду, ощущение безумства и счастья после.

— Ты милая, если это твой самый безумный поступок.

Я не была уверена, радовалась ли от того, что он назвал меня милой, или смущалась из-за того, что была такой послушной. Я судорожно вдохнула и рассмеялась.

— Ты меня знаешь,— хотя странно, но казалось, словно он меня действительно знал. – А у тебя?

Сэм хмыкнул.

— Опрокидывал коров. Пил пиво посреди поля. Участвовал в странных гонках и играх среди кукурузных полей. Пытался построить аэроплан,— он пожал плечами. – Не знаю. На ферме сходить с ума просто.

— Да?

— Ага. То есть, — он обогнул мужчину, уткнувшегося в телефон, — все в Идене говорят, когда живешь вдали от шумных городов, невозможно попасть в беду, и родители спокойно отпускают детей, словно, если они нас не видят, ничего плохого не случится. Что с того, если они выпьют пива в поле? Но от таких их мыслей… порой это казалось вызовом.

— Ты хоть раз получал травмы?

Сэм покачал головой.

— Похмелье было. Как-то раз подвернул ногу. Но обычно мы целой толпой просто валяли дурака. Почти все девушки в округе были намного умнее нас и могли легко нас побить. Так что далеко мы не заходили.

Бабушка развернулась и ждала, пока мы догоним.

— О чем говорите?

Я улыбнулась Сэму.

— Он рассказывает, как пил пиво в поле, ставил подножки коровам и строил аэроплан.

Я ждала, что Лютер возмутится, но он лишь гордо кивнул.

— Тот аэроплан почти полетел, да?

Сэм посмотрел на меня с улыбкой. Он знал, что я пыталась сделать – навлечь на него наказание — и когда бабушка и Лютер развернулись, он ткнул пальцем мне под ребра и пощекотал.

— Похоже, у тебя ничего не вышло, хулиганка.

* * *

Мама позвонила той же ночью, когда я собиралась к Сэму. Я взяла телефон с собой, не желая будить уже храпящую бабушку.

Я все думала, испытывала ли мама одиночество, пока мы были в Лондоне, хоть и понимала, сколько у нее было работы в кафе. Несмотря на помощь в наше отсутствие еще нескольких сотрудниц, я была уверена, что маме не хватало времени на посторонние мысли. Но если в Лондоне было девять вечера, то дома было уже шесть утра. Мама должна спешить на работу, готовить все к предстоящему завтраку. Если только…

— Что такое? — тут же спросила я.

Она рассмеялась.

— Я что не могу соскучиться по своему ребенку?

— Можешь,— ответила я,— но не во время открытия кафе. Бабушка разозлится.

— Вторник,— напомнила она. – Мы закрыты. Я все еще в пижаме.

Я нажала кнопку лифта, испытывая облегчение.

— Я уже и запуталась в днях недели.

— Это самое лучшее во время отдыха.

Это вызвало укол вины.

— Когда ты в последний раз отдыхала?

Я вспомнила только, как мама взяла меня в Сиэтл на выходные чуть больше года назад. А в остальное время она счастливо оставалась в Герневилле. Как бабушка.

— Сиэтл, — подтвердила мама, и мне стало стыдно, что мы не закрыли кафе и не взяли ее с собой. — Но не переживай за меня. Ты же знаешь, что я люблю здешнее лето.

И я любила. Жар поднимался над рекой и вдоль засохших ручьев густо росли кусты ежевики. Воздух становился сладким, а солнце так сильно нагревало пляжи и дорожки, что мы и пару секунд не могли пройти босиком. Если нужно было отдохнуть, мы ехали на пару миль западнее, где океан соединялся с Русской рекой. На берегу, чуть дальше Дженнера, дул такой холодный ветер, что посреди июля нужны были куртки. Город был полон богатых туристов, и в кафе бабушки постоянно были посетители.

— Может, как только я начну учебу, мы съездим на каникулах куда-нибудь вдвоем, — предложила я.

— Звучит неплохо, солнышко, — она сделала паузу. – Ты куда-то идешь? Который там час?

Я виновато призналась:

— Я сбежала на прогулку с Сэмом.