Дважды убитый - [2]

— Вы знали, что у него был пистолет?

— Если бы он у него был, Алеша сказал бы мне!

— Официальная версия гибели — самоубийство, почему вы сомневаетесь в этом? — Я пыталась скрыть раздражение. Чего она хочет? Эта богачка готова отвалить кучу денег за то, чтобы я подтвердила ее немотивированные сомнения. — У вас есть для этого какие-то основания?

— Мы знакомы с ним два года, собирались пожениться. Он любил свою работу, хотя в последнее время, как мне кажется, он что-то скрывал от меня. Я думаю, это связано с его дядей. Алеша работал у него в агентстве «Дартур» фотографом.

— А кто его дядя?

— Игорь Сергеевич Венедиктов, директор этого агентства. Недавно я заехала к Алеше на работу в конце дня, подошла к двери его студии и услышала, как они ругаются с Игорем Сергеевичем, вернее, Игорь Сергеевич кричал на Алешу, тот выскочил всклокоченный, лицо в багровых пятнах, чуть меня с ног не сбил. Никогда его таким не видела. Как я ни пыталась выяснить у него причину ссоры, он отмахивался, говорил: «производственные трения».

— Хороши трения, если они ведут к гибели человека!..

— В том-то и дело, что это не были «производственные трения». Если бы Игорь Сергеевич был недоволен работой Алеши, он бы ему устроил взбучку или просто бы его уволил.

— И вы подозреваете Венедиктова?

— Алеша всегда и со всеми поддерживал ровные отношения, и этот конфликт с Игорем Сергеевичем не был вызван погрешностями в его работе, тем более что у него не было нареканий. Я чувствую, что в этом замешан Венедиктов.

— Хорошо, я попробую разобраться. Для начала мне нужен аванс за три дня плюс накладные расходы, телефон ваш, агентства, домашний Венедиктова и адреса.

Грачева полезла в сумочку, отсчитала десять зеленых купюр, на каждой из которой красовался портрет Франклина, и положила их на столик, вырвала лист из блокнота и, записав то, что я просила, протянула его мне.

«Занятная дамочка, — подумала я, закрыв за ней дверь, — а еще занятней то, что я совсем забыла про кофе, да и в самом деле, можно ли пить этот чудесный напиток, разговаривая о сгоревших трупах?»

* * *

Конец августа для лета всегда душеспасительное послесловие, и погожий субботний вечер уже готов был преподнести свое фирменное блюдо: пронзительную идилличность dolce far niente (ничегонеделание). Да, воздух прямо-таки неволит к лирическим отступлениям. И, что ни говори, человеку с воображением любое захолустье в эту благословенную пору покажется Провансом или Майоркой. Отдых там, на Лазурном побережье… А если взглянуть трезвым взглядом, Тарасов в это время являл собой лабиринт пыльных фасадов и стоящих в ряд вдоль тротуаров деревьев, чья листва потеряла сочный изумрудный оттенок. Скука, каменный колосс, правила этим провинциальным раем для столичных проходимцев и местной «знати». А мне вовсе не до скуки! Усилием воли заставляю себя сконцентрироваться на вчерашнем, прошлогоднем, давно прошедшем прошлом… Стой! Опять поехало…

Итак, невинный суицид — латынь даже подобному заскоку подводит вполне солидное словесное резюме. Ну, парень, жил-жил да и решил наложить на себя руки. Я на минуту остановилась, глядя в пустое пространство по-осеннему отрешенно.

Одержимость смертью! Я почувствовала, как подкатывает к самому горлу волна гадливого отвращения. Постой! А может, и твоя жизнь не что иное, как одна сплошная лихорадочная провокация на предмет судьбы, смерти и выживания. Да, осень, суицидальная осень склоняет ко зрелым, и потому малоутешительным, раздумьям. Раздумье… Слово-маятник, туда-сюда, крайние точки амплитуды: вчера-сегодня, завтра-послезавтра… Так что же тебе делать с этим несчастным недоумком, испортившим жизнь такой замечательной девушке! Всплывает образ вчерашней посетительницы.

* * *

Вечер густел, как черничный кисель, тени приобретали липкую полновесность, насыщаясь пряным ночным ароматом. Я ускорила шаг, сочтя прогулку несколько затянувшейся. Горячая ванна — это то, что сейчас меня бы устроило больше всего, да еще, пожалуй, пара таблеток аспирина. Начинало ныть и топать в висках. Надо же было так расслабиться! Ты неплохо поработала сегодня, ну, естественно, и дала себе небольшую передышку. Твой мозг, детка, и так напоминает зарвавшуюся на вираже гоночную «Феррари» в суровых условиях «Формулы-1». В юности автогонщики были моей слабостью: скорость, огромные, блестящие, точно изолирующие тебя от всех мнимых и вероятных опасностей шлемы, тела, летящие в тартарары под прессом бешеных перегрузок, и на финише усталые, потные, но счастливые лица победителей и призеров.

Я сегодня не победитель, но призер — точно. День выдался не простой, но кое-что раздобыть удалось. Странно, но Зайцев, как мне сказали в художественном училище, в котором он учился, спокойный, уравновешенный парень, не без таланта. Сложился портрет флегматика, а они не кончают жизнь самоубийством. К тому же дядя пристроил на тепленькое местечко, где можно и мастерство показать, и прилежание, и на хлеб с маслом заработать, фотографируй себе и фотографируй — найди нужный интерьер, удачный ракурс — ножку туда, ручку сюда, голову откинуть, глаза прикрыть, томную улыбку, дорогое белье, выигрышная косметика — и все на мази. Не пыльная работенка, а тут еще влюбленная красотка (мечта поэта), родственная поддержка, женская забота, если все это не лубок, то причин для суицида не видно.