Дважды два — четыре - [2]

Конечно, в действительности получилось иначе. Изабелл буквально разваливается на части. Она всегда мечтала быть замужней женщиной. Ужас. Я хочу сказать, Иза не просто стремилась к замужеству как таковому. Она из тех женщин, которые готовятся не просто к свадьбе, но к дальнейшей счастливой жизни на сорок-пятьдесят лет. Вечно фантазировала, как будет стареть с детьми, с внуками, варить варенье в домике на юге Франции среди бегающих вокруг ребятишек, друзей и собак. Не то чтобы это имело значение — может быть, даже сама Иза не сознавала, — но с виду они с Алексом составляли идеальную пару. Светловолосые, загорелые, сияющие, как фигурки на свадебном торте. Увидишь их вместе и сразу подумаешь: «Ну конечно». Влюбившись в Алекса, она сразу вошла в его семью, как в свою собственную, и его родители точно так же ее обожали. О такой невестке любая свекровь может только мечтать.

Изабелл никогда не сомневалась, что это на всю жизнь. Алекс же — по крайней мере, как я всегда думала, — не мог поверить своему счастью. Подумать только, что его выбрала столь прекрасная, добрая, верная женщина! Может быть, она слишком его опекала, как мать, хотя он сам на это напрашивался. Ей нравилось о нем заботиться, ему нравилось, что она о нем заботится. Не было никаких признаков и намеков на что-то неладное. Она не успела свыкнуться с фактом, что их брак, возможно, не так идеален, как ей всегда казалось. Он просто распался — бум! Только что был, а теперь его нет.

Алексу тоже лучше не стало. Столкнувшись с новообретенной свободой, он не имеет понятия, что с ней делать, почти все время бродит по квартирке, жалея себя. В любой битве приходится выбирать ту или другую сторону, и поскольку он подолгу бывает у нас, то с самого начала считалось, будто мы на его стороне, хотя это меня не очень устраивает. Знаю, Алекс всегда был и навсегда останется лучшим другом Дэна, но я страшно разозлилась на него. Не только из-за Изабелл и девочек, а из-за всех нас, из-за нашей уютной маленькой компании. Он как бы отвернулся и сказал: «Извините, вы мне надоели до чертиков». Я себя чувствую преданной и обманутой.

Когда вслух задаюсь вопросом, как там Изабелл поживает, или прямо спрашиваю, что его подтолкнуло к такому крутому решению, он резко обрывает разговор. Только когда заговариваешь про близнецов, подхватывает тему. Скучает по ним, не представляет без них своей жизни, но разве из-за этого стоит сохранять неудачный брак? Я ни разу не выразила ему сочувствия. Он сам себе постель постелил.

Дэн любит близняшек не меньше, чем я. «Суррогатные» сестрички двух наших отпрысков — тринадцатилетней Зои и одиннадцатилетнего Уильяма — на протяжении всей своей жизни присутствуют в нашем повседневном существовании. Я спрашиваю, как Алекс мог с ними так поступить? Как мог так поступить не с кем-нибудь, а с Изабелл? Иногда задумываюсь, что скажет Дэн, если я настою на своем, приглашу к нам Изу, объявлю ему, что не хочу видеть Алекса, не могу простить. Согласится он или старая дружба все-таки победит? Это кажется несправедливым, но не в том дело. Дело в том, что Дэниел и Алекс вроде братьев.

И вот как Алекс ему отплатил.

Прежде чем он торжественно признался мне в любви, прежде чем произнес три слова, которые все навсегда изменили, вечер начался вполне приятно.

Я взяла его в качестве «второго лица», упомянутого в пригласительном билете, на премьеру клиентского спектакля. Я говорю «клиентского» так, будто у меня есть клиенты — актеры и драматурги, которые ловят каждое мое слово, ожидая ценного для карьеры совета. Нет. Советуют мои боссы, а я — ассистентка, ставшая полноценным сотрудником театрально-литературного агентства недавно, когда Уильям перешел в среднюю школу. Боссы — Джошуа и Мелани — значатся на дверной табличке как «Мортимер и Шиди». В целом они представляют сорок с чем-то актеров и «персон», улыбающиеся физиономии которых пялятся на меня со стен в приемной, где стоит мой стол, а также горстку авторов с разной степенью компетентности и успеха. Я люблю свою работу. В университете занималась драмой, несколько лет после выпуска называла себя актрисой, несмотря на тот факт, что получала деньги только в ресторанах, подрабатывая официанткой, и на теле-распродажах. Однажды играла Корделию в постановке «Короля Лира», которую в течение шести недель возили по Дальнему Востоку. Это был мой звездный момент. В остальном я просто сидела в ожидании телефонных звонков, которых так и не было. По правде сказать, забеременев Зоей, я поторопилась с этим покончить. Стала домашней наседкой и ни на секунду не пожалела. Потом, когда вновь набралась храбрости вернуться к работе, обнаружила, что мне гораздо приятней стоять, так сказать, по ту сторону камеры. Не то чтобы когда-нибудь я в самом деле стояла перед камерой, но вы меня понимаете. Я не несу реальной ответственности, и меня это вполне устраивает. Не хочу ее нести. В основном принимаю и передаю сообщения, назначаю время встреч и прослушиваний, делаю фотокопии рукописей и сводок с кастингов. Но до сих пор влюблена в мир зрелищ, где с каждым телефонным звонком открываются волнующие возможности. Предложения поработать на телевидении, приглашения на прослушивания для спектаклей, первые разведывательные вопросы театральных компаний по поводу прав на пьесу кого-нибудь из наших авторов… Честно сказать, большинство наших клиентов зарабатывает не слишком много. Очень немногие поют, танцуют, преуспевают в местных музыкальных кругах. Двое стали дикторами. Горстка актеров пробуется почти каждую неделю, время от времени получая роль с текстом, например «второго банковского служащего» или «ограбленной женщины» в каком-нибудь сериале. Почти все наши писатели все еще ждут находки Святого Грааля, то есть высокооплачиваемой работы на телевидении, изо всех сил трудясь над шедеврами, которые когда-нибудь, возможно, прочтут два-три человека.