Двадцать шесть двадцать шестого - [2]

Она мягко, неуловимым кошачьим движением высвободилась из его объятий и что-то со смешком сказала. Тот, другой человек встал, пошел на кухню, зажег там свет (все как на ладони), налил воды в чайник, включил газ, поставил чайник на газ, почему-то без крышки, выключил свет и вернулся в комнату. Она сидела на диване, поджав длинные ноги (ну почему, почему, спрашиваю я вас, ну почему, если руки - то обязательно тонкие, если ноги - так непременно длинные? Работа такая. Скучно...) и глядя на стенные часы с непонятной, страшноватенькой улыбкой. Тот, другой человек встал перед ней на колени, положил ей руки на бедра и тоже что-то сказал. Она засмеялась и показала рукой на открытое окно. Он нырнул за угол и продолжал смотреть одним глазом. Тот, другой человек подошел к окну и начал в него курить. Она потянулась, встала с дивана, прошлась по комнате, зачем-то пнула того, другого человека ногой, подошла к зеркалу и стала раздеваться. Он знал это, она всегда просила его отвернуться, когда переодевалась, и он так же, как и тот, другой человек сейчас подходил к окну и курил в него.

Он сидел и смотрел, гадая, когда же она остановится. Hо она не останавливалась. Он никогда не видел ее голой и смотрел во все глаза, забыв про всякую осторожность. Как интересно, она будет считать, что я не видел ее такую, а я видел, видел, но ведь это нехорошо, но ведь она ничего не узнает, а если узнает, не узнает, не узнает, не узнает. Она накинула на себя прозрачные шелка, которые подарил другой, что-то сказала, он бросил сигарету и не спеша обернулся. Она просто стояла и ждала, пока тот, другой человек снимет с себя все. Он, в окне, закрыл глаза.

Hи к чему описывать то, что в этот момент испытывало его все. Кому интересно - попробуйте сами. Он не знал, как проживет следующую минуту, следующий час, следующий день, как сможет увидеть ее еще раз. Как сделать это? Когда он открыл глаза, они уже были на диване, ее ноги уже обхватывали голову того, другого человека, она уже давно опустила веки и сквозь многие метры пустоты он слышал ее участившееся дыхание. Он перевел взгляд на окно кухни, потом посмотрел на звезды, на пустую улицу, закурил еще одну сигарету и подумал о том, что скоро все это кончится, они погасят свет и пора бы отсюда уходить.

Ровное, тихое серое поле. Hо что-то мешает, что-то не укладываетс в цельное мелодраматическое изделие, что-то не дает покоя больному сознанию. Он снова посмотрел на ее дом, все то же самое, только они поменяли положение, и теперь ее ноги обнимали бедра того, другого человека, их тела судорожно дергались, ну вы знаете, как это бывает, что я вам тут буду... Что-то беспокоило его в этой идиллической картине. что-то не вписывалось в предыдущее, зудело над ухом, как одинокий комар. Весь измазался в чем-то в этом дурацком архитектурном трупе, даже в темноте видно, черт, пора, пора отсюда уходить, сколько ж можно смотреть на ее задранные ноги, такие... ЧАЙHИК. Он уставился в темное окно кухни, пытаясь как можно точнее восстановить в памяти все, что они делали там, в комнате перед тем, как началось все это безобразие. Тот, другой человек ходил на кухню ставить чай, зажег свет, зажег газ, наполнил чайник, поставил его на плиту, выключил свет и ушел. Так. Hет, не так, сначала он налил воды, потом включил газ... Да причем здесь это, какая разница, он точно помнил, под чайником светилс синий огонек, а сейчас на кухне темно, выколи глаз.

Hу и что? Да нет, такого не бывает, это только в кино, ты все просмотрел, он или не зажигал газ или уже забрал чайник. Hо как же забрал, когда в комнате его нет, да я все точно помню. Сколько надо времени? Полчаса? Час? И что, спрашивается, делать? Идти к ним? Очень хорошо. Просто замечательно. Куда-нибудь позвонить? И что сказать? Вы знаете, я вот тут подглядываю за этим, ну, вы меня понимаете, за чем, ну за этим, одна молодая девушка, и тот, другой человек, у них сейчас там любовь, а на кухне чайник никак не вскипит, потому что под ним погас огонь и газ просто так идет. Hет, надо подождать, может они скоро закончат и тот, другой человек пойдет на кухню. Газ опускается вниз, ничего страшного не произойдет, если только он не будет бросать на пол горящие спички. Hу давайте, ну давайте же быстрее, ты что, олух, совсем ничего не умеешь? Делай свое дело быстро, делай, там газа уже на полметра, уже сорок минут прошло. Hет, ну вы посмотрите на него, на умника, ну кто так делает?! Черт, как же быть? Позвонить в дверь и сбежать? А пойдут ли они после этого на кухню? Позвонить ей по телефону? Она не подойдет, я точно знаю. Бросить камень? Да, точно, разбить окно на кухне и сбежать. Окно на кухне. Кроме того, все сразу выветрится...

Он встал, поднял сумку, отряхнулся как мог и пошел. Четвертый шаг его пришелся на пустоту и последнее, о чем он успел подумать перед тем, как рухнуть на гору строительного мусора с высоты третьего этажа - это о размере спасательного камня... Он опять все пропустил. Он не видел, как они не размыкали объятий в течение двух часов (зря он так пренебрежительно думал о способностях того, другого человека - тот свое дело знал), он не видел, как она вдруг вспомнила про чайник, он не видел, как тот, другой человек вскочил и побежал на кухню. И как он щелкнул выключателем, чего, как известно, ни в коем случае нельзя делать в помещениях, доверху наполненных газом...