Двадцать семь костей - [17]

— Добрый день, Эдгар. Добро пожаловать на Сент-Люк. Полет был приятным?

— Да… приземление в особенности. — Пандер обернулся, чтобы посмотреть на необычайно короткую взлетно-посадочную полосу. — Недолет — и ты в океане, перелет — и ты на дереве.

— Аэропорт Сент-Люка не для слабонервных особ, — признался Коффи, сопровождая приятеля к терминалу, располагавшемуся в темном, как пещера, ангаре. — Но ходят слухи, что окрестные леса скоро будут вырублены, потом близлежащий холм сровняют и удлинят взлетно-посадочные полосы, чтобы на них могли садиться большие лайнеры. Тогда по числу туристов мы побьем Виргинские острова. — Коффи явно прельщала подобная перспектива.

Машина Коффи — старомодный кремовый «мерседес-бенц», богато отделанный и отполированный до блеска, — была припаркована у обочины в красной зоне. Дорога от аэропорта сделала петлю и вернулась к Серкл-роуд — единственному крупному шоссе на острове. Пандер крикнул и согнулся над обитой красной кожей приборной доской, когда Коффи поехал по левой стороне двухполосной дороги.

— На Сент-Люке мы водим в британском стиле, — хладнокровно объяснил Коффи. — Никто точно не знает почему, — мы перестали быть британской колонией со времен наполеоновских войн.

— Но руль-то у тебя слева, — заметил Пандер, когда они притормозили за стареньким грузовиком-пикапом. — Как ты теперь его объедешь?

— Мне поможет мой пассажир. Если у тебя нет пассажира, начинаешь жать на гудок. Если слышишь, как кто-то другой жмет на гудок, то просто не двигаешься с места. Так что здесь никто особенно не спешит.

— Поспешишь — людей насмешишь, — заметил Пандер.

Коффи улыбнулся.

— Теперь ты живешь жизнью островитянина, дружище, — проговорил он. — Так что привыкай к ней.

7

Тетя Холли задерживалась. Марли это было даже на руку — у него появилось время отработать на школьном дворе подачи с Маркусом Коффи, вратарем их футбольной команды, выступавшей на чемпионате в Лиге юниоров. Однако Дон, с рюкзаком за спиной сидевшая в одиночестве на ступеньках школы, с каждой минутой чувствовала себя все более одинокой и покинутой, хотя Холли нередко опаздывала.

Наконец один из мальчиков — к тому времени школьный двор уже почти опустел — сказал Марли, что его сестра плачет у входа в школу. Весь день Марли использовал следующий прием: он смотрел в одну сторону, а бил в противоположную, но на этот раз он посмотрел налево, сделал ложный выпад вправо, потом все-таки ударил влево и снова закричал «Го-о-ол!». Потом он погнал мяч, который тетя Холли подарила ему на день рождения (кожа на нем уже стала стираться), вокруг школы к входу, остановился рядом с сестрой и подсел к ней.

— Чудная девчонка, — сказал он тихо на островном диалекте, на котором они говорили в школе, а иногда и между собой. — Че ты ревешь?

— Я боюсь, что с тетей что-то случилось.

— Ерунда, — усмехнулся Марли. — Она сейчас приедет.

— Обещаешь?

— Конечно. — Он поднял голову. — Я слышу, как тарахтит ее Маргаритка.

— Только не дразни меня. — Дон сердито тряхнула своими золотисто-каштановыми косичками.

— Я не дразню. Прислушайся.

Теперь она тоже услышала, как пыхтит старый мотор Маргаритки. Когда из-за угла появился микроавтобус, Дон повесила Марли на шею его рюкзак и побежала к обочине дороги.

— Простите, что опоздала. Мне нужно было заплатить за аренду, — сказала Холли, перегнувшись через пассажирское сиденье, чтобы открыть дверь. — В чем дело, куколка?

Дон все еще всхлипывала, забираясь назад и открывая раздвижную дверь для своего брата.

— Она боялась, что с тобой что-то случилось, — объяснил Марли, пока его сестра закрывала дверь и закрепляла на нем ремень безопасности.

— Чепуха. Я такая везучая, что маста Кролик хочет заполучить мою лапку на удачу, — ответила Холли. За последнюю пару лет она тоже набралась местного диалекта.

Дон не удержалась и рассмеялась:

— Ты не мошь говорить, как местные, тетя. Даже не пытайся.

8

После двух разрушительных ураганов — Луиза и Мэрилин — в 1995 году, когда недвижимость на Сент-Люке поднялась в цене, Льюис переделал дом надсмотрщика на старой плантации сахарного тростника в поместье Апгарда. Потратив на ремонт совсем немного денег, он разделил помещение на маленькие комнатки — спальню, кухню, ванную и гостиную — фанерными стенами, которые даже не доставали до высокого потолка.

Осенью 2002 года Эппы были единственными жильцами в доме, но картонные стены так и не убрали, поэтому каждый из супругов мог наслаждаться своей собственной спальней. У их индонезийского друга Бенни тоже была своя комната. Другое преимущество планировки заключалось в том, что воздух свободно циркулировал по помещению и в доме всегда было прохладно.

Главное неудобство заключалось в хорошей слышимости. Эмили, удалившаяся в свою спальню вздремнуть после массажа Холли, проснулась от стука в соседней комнате. Она обмотала вокруг талии желто-красную юбку наподобие саронга, с рисунком, напоминавшим молнии (в жару Эмили предпочитала ходить топлес, и ее домочадцы прекрасно знали об этом), вышла из спальни, постучала в комнату мужа и открыла дверь.

Фил, тоже без рубашки, выглянул из-за старой пишущей машинки, которая стояла на карточном столике.