Двадцать пять дней на планете обезьянн - [3]
Чулочная свобода ловит упакованные в мундиры взгляды, а он один из них, один из мундиров, и его взгляд тоже пойман, вот только дыхание морозное… и вдруг испуг — а вдруг она, или не дай бог Абызн, увидят, что оно урадено? Глазам стало как-то неудобно в удобных прорезях век, и взгляд, подспудно, машинально цепляясь за частичную ее спортивность и безусловную стройность, вновь перескочил с ног на лицо, и снова пришла мысль, что она скорее больше похожа на своего отца, и что обязательно нужно чего-то сказать, поймать мгновение ее движения и перестать пялиться.
— Ты прав, насчет вжиков, — выдавил тягучую фразу Примат, подавив желание кашлянуть, — но заметь, чем выше Цельсий — тем больше капрона.
А она стройна и высока и, кажется, достает ему до плеча. Светлое, легкое пальто с капюшоном и поясом — как же называется этот фасон? И черт возьми — пояс захотелось развязать! Дела… А волосы, они такого же цвета, как и короткое пальто. Взаимодействие легкости, да еще и бодрая походка — наверное, от холода, да еще сопливый нос… Весна, лица, ноги, и хорошо, что он не кашлянул.
— Им холодно, а нам приятно! — адекватно, как повадились говаривать политики, отозвался Абызн. — Красота требует жертв. Правда, девушка?
Оживший в весеннем мгновении приятель, кажется, не заметил украденного дыхания, и интересно, а кто-нибудь еще услышал его вопрос? В тени змеи тень интереса длиною в изгиб, в сегмент, повод для работы шейных мышц — поворота головы и шапки. А она торопится, почти бежит и, конечно же, слышала их последние фразы, и вопрос, прозвучавший для нее. Она ответит, ответ читается в ее лице и замерзающей фигуре, а Примат, нагревшись в полушаге, понял — веса придется сбрасывать немного меньше. Весна!
— Неправда, я не жертва и мне не холодно!
Черт возьми, задери их обезьянний бог — да они остановились! А она ответила весело, но с мурашками в голосе — как она вообще жива? А он еще собирался развязывать пояс, гад! Пролетела мимо, скользнув замерзающим взглядом по их лицам, и Примату показалось, что на него она посмотрела внимательнее? Наверное, потому что он больше, потому что громила, но одно точно — все трое улыбнулись, а ей вслед завернулся воздух. Опять вздохнул Абызн, но уже не так грустно, как до момента движения весны, почти мечтательно.
— Не так грустно, — все же попросил его Примат.
— В такие минуты понимаешь, что все уже позади, — глядя в след весенней чулочности и балансируя на грани глубокого вздоха и падения в новую паузу, изрек Абызн, — а впереди невесты детей и пеленки внуков.
— Тебя это не радует? А что же тогда счастье?
— Счастье? — к Абызну вернулась власть над взглядом. — "Счастье, это только лето в ожидании зимы". Вон тот остывающий фантом.
— Я вижу, я заметил. Неплохо остывает, правда?
— "Краткий миг, полоска света посреди кромешной тьмы", — потащило семьянина на цитаты. — И такой миг — летний отпуск, на море, без жены и детей.
— Ясно. Бес уже в ребре?
— "Стремление к свободе и счастью — неотъемлемое право обезьянна", — вспомнил новую цитату Абызн, — женатого в том числе. Так в пендосской конституции записано. Ты меня понимаешь?
— Стараюсь.
К ним уже вернулась способность к передвижению, и они почти подошли к месту службы, к воротам с якорями и с большим жестяным гербом северообезьяннской пехтмуры — белой клыкастой обезьяны на черном фоне звездной ночи.
— А кому-то сегодня БэТээР ковырять, — решил напомнить Абызну о трудностях службы Примат…
4. Пояснение.
Кажется, здесь необходимо прерваться и объяснить не известно за что уважаемому читателю (возможно лишь за то, что он все еще умеет читать), в силу каких-то причин незнакомого с Мезлей — планетой обезьянн, что же это, собственно, такое? В общих чертах, конечно же.
Итак, согласно космологии — науки, которая занимается изучением структуры и эволюции видимой обезьяннами Вселенной, их Олнцес — обычная звезда, расположенная на краю обычной, ничем не примечательной галактики, в свою очередь являющейся только частью разреженного галактического образования, лежащего на переферии большого скопления галактик. И даже это скопление, скопление Чув Хи — лишь бледное подобие действительно огромных скоплений, наблюдаемых обезьяннскими космологами в других областях Вселенной. Так что место, занимаемое ими в космическом пространстве, абсолютно ничем не примечательно.
Кроме, пожалуй, единственного — на одной из планет, вращающихся вокруг звезды, впоследствии названной обезьяннами Олнцесом, зародилась или появилась — в этом нет ясности, жизнь. Эта планета — Мезля, предоставила жизни весьма благоприятные условия.
Величина и масса планеты оказались вполне достаточными, чтобы удерживать вырывающиеся из ее горячих недр газы и окружить себя, со временем, атмосферой и, следовательно, дать будущей жизни защиту от радиации и ультрафиолета Олнцеса.
Расстояние от Олнцеса и вытянутость орбиты, а так же наклон оси вращения планеты оказались таковыми, что разность температур лета и зимы, высшее и низшее значение, составила сто градусов — что вполне приемлемо для жизни. Тем более что точка замерзания воды расположилась примерно посередине этих показателей.
Жизнь Дианы наперед расписана родителями. Скорая свадьба, богатый жених и слияние корпораций — именно таким должно стать будущее наследницы строительной империи. В планах не хватает одного пункта — желания самой Дианы. И когда кажется, что сил бороться нет, судьба дает девушке шанс. Встреча с парнем, похожим на ангела, меняет все. Быть услышанной тем, у кого нет слуха. Чувствовать больше, чем понимать. Диана пойдет на риск, совсем не догадываясь, какую цену заплатит молчаливый ангел.
С юности Анна мечтала попасть в столицы: именно в Питере или Москве в атмосфере художественной свободы она намеревалась развить творческие способности и найти свое место в литературе… Спустя несколько лет Анна освоилась в писательской среде обеих столиц, стала публиковаться, отстаивая право на собственное художественное видение, не пытаясь завоевать расположение тех, кто полагает себя вершителями современного литературного процесса. Одновременно ей приходится решать и личную, чисто женскую проблему выбора между двумя непохожими, но одинаково не подходящими ей мужчинами.
Оглядываясь на неудачный пример родителей, Белла Свон не хотела связывать себя узами брака, однако, встретив Эдварда Каллена, изменила решение. Теперь Белла счастливая жена самого завидного холостяка Америки, а впереди у них долгие годы вместе. И все бы хорошо, если бы за плечами Эдварда не стояла огромная многомиллионная империя, обещающая потопить его Золотую Рыбку в мире больших денег, интриг и горестей. Ведь любовь порой страшнее смерти…
Эдвард Каллен имеет все — деньги, власть, и красоту. Вся женская половина человечества готова быть с ним только по повиновению загадочного изумрудного взгляда. Эдвард заносчив, мрачен и молчалив, а ещё у него несносный характер. Но никто не пытался заглянуть глубже «красивой обертки», в его душу, в его сердце… А он и не собирается никого туда пускать, и скорбит по единственному, важному для него существу — Изабелле Каллен. Но однажды, в его жизни появляется юная Белла Свон!
В жизни порой случаются такие непредвиденные вещи, которые порой даже невозможно объяснить. Так и случилось с главными героями повестей, представленных в данном сборнике. В повести «Прошлое вернётся» задействованы три лица: она и два её поклонника. Один – обворожительный молодой человек, затронувший струны сердца девушки, но так внезапно исчезнувший из её жизни. Второй – не менее очаровательный парень, желающий добиться её, во что бы то ни стало. Но отношения с ним грешны. Роман исповедует историю о сильной любви, которая обречена, возможно, на погибель… Другая повесть «Твой навеки» раскрывает взаимоотношения также троих: он, она и её близкий друг.
Первая часть трилогии, повествующей о тяжелых временах, наступивших для охотников Северной обители Великого Братства. Пережившая страшное потрясение охотница по имени Марта не может вспомнить ничего о своей прошлой жизни, но призраки былого ужаса не дают ей спокойно жить. Неожиданный гость из Южной обители узнает в ней свою пропавшую любовь, но это становится лишь первой каплей в чаше потрясений и перемен, что уготовила судьба отважной героине.