Два сталкера. Черный судья - [25]

Неужели они до сих пор думают, что он попытается сбежать? Лексус захотел объяснить им, что он не сволочь и не бросит друга в СИЗО, но махнул рукой – все равно не поверят.

В машине уселся на переднее сиденье и с тоской уставился в небо, на березы с начавшими желтеть листьями. Все это есть и в Зоне, но оно там другое, потустороннее, что ли.

Машина тронулась с места и повезла его к погибели. Если верить видениям, Лексуса убьет не Зона, а мужчина, которого он раньше не встречал. Лексус был уверен, что его предполагаемый убийца – третий головорез. Чтобы окончательно убедиться, осталось увидеть троицу. Вместе с ними придется выживать бок о бок, делить еду, прикрывать друг друга, и это раздражало Лексуса больше, чем сам поход в Зону.

Глава 9 Управляемый живой

Кай не поверил своим ушам и переспросил, невольно скривив рот:

– Черный Судья?

Очень хотелось дать по твари очередь, но руки отказывались слушаться, не удавалось пошевелить даже пальцем. Судья обошел вокруг него, осмотрел со всех сторон. Движения его были вполне человеческими. Когда он снова попал в поле зрения, у него изменилось лицо, теперь сомнений не оставалось, Судья – человек. Во всяком случае, когда-то был человеком, двухметровым мужчиной с широченными плечами и мелковатой для такого туловища головой. Мимика у него была настолько живой, что на лице отражалась каждая мысль, ярко-синие глаза то вспыхивали, то гасли, как мерцающие звезды.

Кай разбирался в людях, и его утешало, что человек с таким ясным взором – не подонок и не маньяк. Во всяком случае, был.

– Как ты уже понял, права на адвоката у тебя нет. Зато у тебя есть последний шанс убедить меня, что ты все сделал правильно, или осознать свою вину и покаяться.

Голос у Судьи, как и голова, не подходил к его комплекции – был слишком мягким, усталым.

– Значит, ты существуешь, – прохрипел Кай.

Судья развел руками:

– Как видишь. Итак, я слушаю.

– Эти люди убили моих друзей и покалечили жену, она сейчас умирает в больнице. Разве человеческая жизнь стоит денег? Понимаю, сколько существует человечество, столько убивают ради выгоды, но разве это правильно? Разве не пора что-то менять? Судья, я ж твою работу сделал, преступники наказаны…

– Тебе бы с трибуны выступать. Может, я и поверил бы, если бы не знал больше. Твою душу сожгла ненависть, ты приговорил людей, вообще не разобравшись, кто виноват. В итоге погибли невиновные. Кто ты такой, чтобы миловать или казнить? – Судья заговорил громче, и в его голосе зазвенел металл. – Кто дал тебе право? Ты со своей извращенной справедливостью еще опасней убивающих за деньги, они хотя бы предсказуемы.

Зверь в душе Кая проснулся и оскалил клыки, ненависть заклокотала, потекла по венам расплавленным свинцом, сердце затарабанило, готовое пробить грудную клетку. Он заговорил, задыхаясь от возмущения:

– Что мне было делать? Никто не стал бы расследовать смерти моих друзей. Хочешь сказать, что ты наказал бы виновных? Ха. Кто дал право? А тебе? Как и ты, я сам себе дал право…

– Молчать, – Судья вскинул руку – Кай замер с открытым ртом.

Слова, уже готовые пролиться обвинительной речью, тоже замерли, а потом заметались мыслями, требуя выход. Чертов маньяк. Убийца. Вивисектор душ. Вляпался в аномалию и возомнил себя Богом, обрел могущество. Вот кто самый опасный в Зоне! Он ведь не успокоится, будет бродить по Зоне, карать и миловать по своему усмотрению…

Или не по своему?

Судья скрестил руки на груди, его взгляд изменился, будто бы обратился внутрь, как если бы он слушал чей-то голос.

– Ты казался мне благородным, – сказал он с упреком. – Так что лучше помолчи, не усугубляй, я и так знаю, что ты скажешь.

Всезнайка выискался. Ничего, и на него найдется управа.

– Думаешь, мне нравится, что я делаю? – Судья криво усмехнулся. – Я был таким же, как ты, – дерзким, право имеющим, а потом… Зона присвоила меня в обмен на услугу. Что знает Зона, знаю и я, плюс я еще кое-что вижу. Хочешь посмотреть?

Судья шагнул вперед, его глаза распахнулись, сделались неподвижными, колючими, как кристаллы льда, и морозом пробрало до самых костей. Казалось, лед прорастает в жилы, ползет, ползет, стирая нужное, важное, гасит огонь и воцаряется, метит захваченную территорию флагами. Зверь заскулил и заметался, поджав хвост, Каю почудилось, что он, покачиваясь, стоит на краю ледника. Неловкое движение – и бездна проглотит его, растворит в себе.

«Позволь мне помочь Веронике, а со мной делай, что хочешь», – пульсировало в мозгу, там, куда еще не добрался лед.

Судья положил руки на плечи Кая, уперся лбом в его лоб так, чтобы глаза оказались напротив. Толчок – Кай, размахивая руками, летит в черный тоннель его зрачка.

Хлоп!

Сперва ничего не видно, но ясно, что он стоит в затемненном помещении, но в то же время это не он, льется голос, слов пока не разобрать. Светлеет, проступают образа на стенах, взор Кая устремлен на обитый алым бархатом гроб. Цветов столько, что не видно, кто там – мужчина или женщина. Голос священника, отпевающего покойника, будто бы закручиваясь по спирали, летит вверх, туда, где из-за купола собравшихся благословляет седой старец, а весь мир так же по спирали закручивается вокруг человека в гробу. Кай летит к смерти, как свет – в черную дыру, и только холодная рука, сжимающая его ладонь, удерживает в этом мире.