Два шага до рассвета - [40]

— Все, что нужно, здесь есть, — сказала она. — Тебе, милок, еду приносить буду. А то знаю я вас, если до голода дело дойдет, глядишь, моих бабок‑то перепробуешь, — и она снова лукаво покосилась на Артура. — А они мне еще нужны. Мало где таких верных да бдительных охранников еще отыщешь. Эх, было время… Теперь уж не то, в жилах‑то все больше не кровушка, а вода течет. Ну да ладно, живите, значится, и радуйтесь. А мы с Хугином пойдем потихоньку.

— Погодите, — видя, что они собрались уходить, я вскочила с низкого продавленного дивана. — Вы же обещали рассказать про моих родителей. И вообще…

— Эк прыткая‑то какая! — перебила меня старуха, укоризненно покачав головой. — Вот и все твои, Полина, беды в том, что ты прыткая слишком. Погоди немного, все и узнаешь.

Тряся головой, старуха вышла на лестницу.

— Закрывайся да лучше по улице‑то не особо шастай. Здесь‑то защищено, здесь безопасно, — прошамкала она, уже спускаясь по лестнице.

— Агав! — утвердительно гавкнул Хугин.

Я повернула в замке ключ и вдруг осознала, что мы с Артуром остались наедине. Вдвоем в пустой квартире. Это было совершенно не так, как в отведенной мне комнате в родительском доме или в доме старейшины. Мы теперь оказались действительно вдвоем, и я отчего‑то ужасно смутилась и застыла у входной двери, не решаясь сделать даже шаг.

Странный звук, раздавшийся в абсолютной тишине квартиры, испугал меня. Тихий дробный стук… Это стучали мои зубы. Должно быть, все события сегодняшнего дня наконец сказались на мне. Зубы стучали, и меня колотило словно от холода, только сильнее.

Я сползла по двери и, обхватив руками коленки, сжалась в тугой содрогающийся комок.

— Что с тобой?

Артур вышел из комнаты и с удивлением смотрел на меня.

Я не могла ответить и только стучала зубами, где‑то в глубине души представляя, как жалко и отвратительно выгляжу.

— Полина!

Артур присел рядом и обнял меня, а потом принялся растирать мне виски, щеки, пальцы…

И тут со мной случилось что‑то невероятное. Я чувствовала его рядом, как никогда. Стараясь прильнуть к нему каждой частичкой своего тела, я ощущала невероятное возбуждение. Наверное, это было безумие. Его прикосновения перешли в ласки, а я льнула к нему, как будто от этого зависела моя жизнь! Если бы он сейчас отстранился, я бы умерла или сошла с ума! Никогда в жизни со мной не происходило ничего подобного!

Спустя минуту мы уже целовались, прямо у входной двери в темном коридоре, а я жадно гладила его плечи, шею, щеку… уже не различая ничего.

Он легко подхватил меня на руки и понес в комнату.

«Ты уверена?» — читалось в его взгляде.

Я на секунду закрыла глаза, а потом распахнула их навстречу его темно‑вишневому взгляду: да! Да! Тысячу раз «да»!..

* * *

— Привет! — он появился из темноты и шутливо поклонился. — Ну как, не забыла меня?

Забыть его было невозможно. Эти холодные волчьи глаза, этот тонкий, почти бескровный рот, тронутый, словно роза изморозью, легкой улыбкой.

— Нет, не забыла, Ловчий. Ты пришел убить меня?

К своей смерти можно обращаться на «ты», и правда, какие уж тут церемонии!

— Слишком просто. — Рядом с ним из мрака буквально соткалось дерево, протянувшее свою скрученную ветвь так, чтобы он мог небрежно опереться на нее. — Помнишь, ты мне стихотворение читала. Хочу оказать тебе ответную любезность.

Разумеется, самым логичным здесь было бы повернуться и убежать, но я не позволила страху завладеть мной, а поэтому чуть приподняла брови и как можно равнодушнее сказала:

— Собственного сочинения? Не надо, не люблю графоманов.

Он засмеялся, видимо, искренне забавляясь происходящим, чуть запрокидывая голову и демонстрируя полоску идеально ровных белых зубов.

— Ты смелая девочка, поэтому я и вожусь с тобой, — сказал он, отсмеявшись. — Правильно, что ты свалила из их осиного гнезда. Ты птица не их полета. Ну скажи, куда им до тебя?… А стихотворение все‑таки послушай. Оно было бы поучительным, если бы такие истории вообще могли чему‑нибудь кого‑нибудь научить.

Мне и вправду стало любопытно, и я кивнула.

— Слушай! — сказал Ловчий и поднял правую руку, призывая меня к вниманию:

Раз, и два, и три, и шесть —

Вышла девочка поесть.

Вряд ли кто спастись успел:

Демон в девочке сидел!

И он снова расхохотался, а я с недоумением посмотрела на него: надо же, какая чушь.

— Оставь ее мне. Она будет моя, — произнес тягуче‑медовый голос за моей спиной. Он показался мне песней ветра, колышущего по утрам пыльный вереск где‑то на далеких пустошах.

Я оглянулась. Передо мной стояла красивая рыжеволосая женщина из моего сна.

— Зачем ты убежала? Неужели ты думала, что от меня можно скрыться? — спросила она.

Ну вот, еще одна претендентка то ли на мое бедное измученное тело, то ли на не менее уставшую от всего этого кошмара душу. Хорошо бы они с Ловчим подрались, деля мою еще не доставшуюся им шкуру. С удовольствием посмотрела бы на это. Я взглянула в ту сторону, где еще секунду назад стоял Ловчий, но его уже не было.

Тьма дрогнула, и из нее выступила Жюли. Она держала за руку красивого мужчину с сумасшедшими глазами и розой в петлице старомодного фрака.

— Спасибо тебе. От меня и от Сергея. Мы теперь вместе, — произнесла она с очаровательным французским акцентом. — Хочешь, мы научим тебя танцевать? Ну, потанцуй‑ка с нами!