Два шага до рассвета - [36]

— Полина, идем.

Жюли появилась совершенно бесшумно. Она была совсем такая же, как всегда: алый корсет с пышной складчатой юбкой, очерченные ярко‑алой помадой тонкие губы. При взгляде на нее у меня сжималось сердце: ее душа заблудилась в прошлом — среди выцветших афиш и пыльных воспоминаний. Что же станется с ней за пределами иллюзорного мира, построенного вампирами? Приживется ли она там? За Артура я была спокойна, он сильный, но Жюли сейчас очень напоминала мне надломленный бурей цветок.

— Да, идем, — я встала и, по‑прежнему прижимая к груди Морковкина, последовала за ней.

Она осторожно вела меня по коридору и несколько раз останавливалась, предостерегающе поднося палец ко рту.

И тогда я тоже замирала, стараясь не дышать, пока Жюли вновь не кивала в знак того, что мы можем продолжать путь. Пару раз я и сама слышала топот и чьи‑то голоса. Пожар принес в дом много хлопот. Я старалась не думать о том, что может случиться, если мы просчитались и огненная стихия вырвется из‑под контроля. Я не хотела никого убивать. Честное слово, не хотела!

— Пришли. Будем ждать его здесь, — прошептала Жюли, отодвигая ковер и нажимая под ним неприметный рычаг.

Часть стены — совсем так, как я видела это в фильмах, отъехала, открывая вход в узкий темный коридор, откуда на меня тут же пахнуло сыростью.

— Входи, нам остается только ждать, — Жюли первой шагнула в полумрак потайного хода, и я последовала за ней.

Дверь закрылась, и нас поглотила тьма. Густая, чернильная тьма. Дотронувшись до ледяного камня, облицовывающего стены, я мгновенно отдернула руку и едва сдержала крик. Страх волной плеснулся в моем сердце. А еще меня кольнуло странное чувство, что это уже было со мной когда‑то… Причем совсем, совсем недавно.

Жюли молчала, и я, чтобы отогнать вертящийся вокруг меня шакалом страх, начала про себя считать.

«Один, два, три… Ну где же Артур?… Десять, одиннадцать… Должно быть, они поймали его! Лучше выйти и сдаться им прямо сейчас!.. Девятнадцать, двадцать, двадцать один… Нет, с ним все в порядке. Он уже идет сюда и появится с секунды на секунду… Пятьдесят три, пятьдесят четыре… Почему же его все еще нет?…»

Артур появился на числе сто шестьдесят семь. Сто шестьдесят семь раз я приходила в отчаяние, умирая от страха за него. Сто шестьдесят семь раз я возрождалась, доверившись зову надежды.

К обычному, чуть пряному запаху его туалетной воды, добавился запах дыма, но я прижалась к его груди, жадно вдыхая эту смесь.

— Все хорошо. Все в полном порядке, — прошептал он, гладя меня по волосам.

— Идемте, нельзя терять ни минуты, — напомнила нам Жюли.

И мы пошли. Впереди — она, затем — я, замыкал шествие Артур. Он сжимал мои пальцы, так что я почти не боялась, чувствуя особенное тепло его руки, а еще ту нежность и заботу, что лилась из его души в мою. Всякий раз, когда Артур был рядом, страхи отступали, словно дикие звери от яркого огня — огня его любви, что согревал меня даже самой темной ночью.

Мы шли и шли. Коридор казался бесконечным. Тускло‑серые, едва различимые в темноте стены и высокий потолок, смутно белеющий над головами.

Вдруг Жюли резко остановилась.

— Постойте. Здесь была дверь, я припоминаю. А вот и она. Сейчас попробую открыть.

Она принялась возиться с основательно проржавевшими засовами.

Предусмотрительность вампиров оказалась вовсе не на высшем уровне. Похоже, сотни мирных лет сделали их беспечными — ну как же можно содержать свои секретные ходы в таком ужасающем состоянии.

Мы ждали: коридор был слишком узок, чтобы мы могли прийти ей на помощь.

Но вот дверь наконец поддалась и стала открываться с воистину душераздирающим скрипом.

Я смотрела на небольшую странную комнатку, залитую серым, словно пыльным, светом и думала, что снова попала в один из своих кошмаров.

Я хотела закричать Жюли, чтобы она не входила туда, но голос не повиновался, а горло словно набили сухой колючей ватой. Даже Морковкин испуганно жался ко мне, предчувствуя беду.

— Полина, ну что же ты стоишь, пойдем, — Артур легонько подтолкнул меня в спину, и я, как и раньше Жюли, шагнула в эту комнатку.

Пьедестала, затянутого черным бархатом, здесь не было. Были только мраморные плиты и колонны, прислонившись к одной из которых стояла стройная фигура. Черные «лодочки» на высоченных шпильках, облегающие кожаные штаны, коротенькая куртка, открывающая пупок, небрежно откинутые за спину светлые волосы и холодные, ужасные глаза.

— Всем привет, — сказала Лиз, демонстрируя в улыбке слепяще‑белоснежные зубы, — а я уже заждалась. Знаете, когда‑то, в восемнадцатом году, я лично расстреливала предателей и трусов. Тех, кто в сто раз хуже последней белогвардейской сволочи. Давненько мне уже не приходилось заниматься этим.

Она смотрела только на Артура — лишь на него одного. Кем он был для нее — учеником, предавшим своего учителя? Или кем‑то более важным?…

— Извини, Лиз, но получилось, что мы теперь по разные стороны баррикады. Как я понимаю, ты пришла одна? — Артур тоже смотрел ей в глаза и потихоньку оттеснял меня себе за спину.

— Я видела тебя там, на пожаре, проследила, куда ты идешь, и решила преподнести на выходе небольшой сюрприз.