Два семестра - [63]

Ксения засмеялась. Фаина, идя к двери, услышала отзыв Сильвии Александровны:

—      Какая она нервная...

На урок Иры Селецкой Фаина не пошла, вспомнив, что с утра у нее крошки во рту не было, надо поесть перед своим уроком. Выпила в буфете чаю, перечитывая конспект и думая о вещах, не относящихся к конспекту. После звонка на всех лестницах и по всем коридорам появились ватаги младших школьников, успевавших на бегу и повертеться юлой, и дернуть приятеля за вихор, и залихватски свистнуть. Фаина, волнуясь от мысли, что через несколько минуток нужно будет давать урок таким сорванцам, остановилась у подоконника, озабоченно перелистывая тетрадь.

За спиной у нее продолжалась кутерьма; шумели, возились, потом немного затихло, но кто-то дышал уже слишком близко, мешая сосредоточиться. Повернув голову, Фаина увидела целую компанию, явно заинтересованную ее особой. Впереди переминались с ноги на ногу две девчушки, смешно похожие одна на другую; их тотчас оттерла в сторону третья, красная и потная, отважная. Руки у нее были закручены в фартук, локти двигались взад-вперед. Она спросила Фаину:

—      Вы будете у нас в пятом?

—      Да, — серьезно ответила Фаина, чувствуя, что улыбка может обидеть. Компания сильно смахивала на делегацию.

—      Вот что... мы хотели сказать... Да не лезь, я сама!.. Вот что... Мы выучили! Вам отметки за нас ставят? Мы знаем, что ставят!..

—      Конечно, ставят, — подтвердила Фаина.

—      Можете быть уверены — пятерка! Мы решили!.. — Она оглянулась на членов делегации. — Только Тоомас еще не решил... Тоомас! Ты, наконец, решил?

Тоомас быстро отвернулся, но ясно было, что скорчил рожу.

—      Спасибо, — сказала Фаина. — Главное — чтобы без шуму.

—      Можете быть уверены!.. Тоомас, а?

Но Тоомас отошел, так и не пообещав ничего определенного. Вообще всякий мог понять, что такой разговор он считает сентиментальной женской затеей. Но зато по лицам передней шеренги видно было, что на них-то можно положиться без всяких сомнений.

В учительской Фаину уже ждали. Сильвия Александровна смотрела неприветливо — кажется, боялась, что и эта практикантка выкинет какой-нибудь номер. Алексей Павлович улыбнулся. Старый Саарман сказал, что он надеется на молодых коллег и потому пойдет в библиотеку. Юрий хлопнул ее по плечу и пробасил: «Не робей, Фаинка!» Остальные зевали, им все трын-трава, у них уроков сегодня больше не будет.

В пятом классе Фаина уже бывала, видела учеников, но они сливались для нее всякий раз в глазастую, вихрастую ораву. А сейчас она сразу узнала свою решительную, красную и потную приятельницу, и двух ее подружек, и еще Тоомаса с круглой стриженой головой и густыми бровями. В классе было тихо, все смотрели прямо на Фаину, очень довольные собой и полные таинственности.

Все шло как по маслу, старались невероятно. К столу выходили, прокашливаясь для чистоты голоса, на место возвращались вприпрыжку. Падежи? Пожалуйста, падежи так и сыпались. На доске ошибка? С первой парты вдвоем побежали ставить пропущенный предлог. Толстая девочка в белой блузке сразу шлепнула соседку по руке, чуть только та зазевалась. Мальчишка в длинных штанах с заглаженной складкой так энергично ввинтил точку на доске, что мел треснул напополам. Девочка с малиновым бантиком на макушке от усердия, что ли, сползла под парту, но ее живо вытащили, встряхнули...

Фаина старалась не смотреть на взрослых слушателей, там все время тихо смеялись, глядя на ребят. Но в середине урока она остановила взгляд на Сильвии Александровне, которая что-то шептала Гатееву. Он слушал, но смотрел на нее, на Фаину, смотрел пристально… и грустно. На этом месте урок у Фаины спутался.

Она задала классу какой-то нескладный вопрос, потом слишком долго молчала. Никто не ответил, а она сама начисто забыла, о чем спрашивала. Заметила волнение учительницы — той, высокой старухи в очках, увидела злорадную улыбку Иры... Девочки на первой скамейке расстроились, зашептались...

Вдруг в классе что-то случилось. Все головы повернулись к Тоомасу, посмотрела и Фаина. Тоомас тянул руку далеко вперед и ободрительно мигал ей: ничего, мол, я что-нибудь да отвечу, все лучше, чем молчать... И он в самом деле сказал что-то о родительном падеже множественных медведей. Тут же его поправили, зашумели, и Фаина снова выбралась на дорогу.

Потом, в учительской, Фаина никак не могла собраться с мыслями, невнимательно слушала замечания и невпопад улыбалась, вспоминая медведей. Ксения даже шепнула ей:

—      Что ты все таешь в улыбках? Урок был так себе, не воображай...

Перед уходом Сильвия Александровна еще раз сказала Ксении:

—      Не забудьте, товарищ Далматова, принести конспект. Урок ответственный — выпускной класс, литература…

—      Не беспокойтесь, Сильвия Александровна, я постараюсь сделать из литературного произведения — нелитературное.

Сильвия Александровна снова переглянулась с Гатеевым. Однако Фаину теперь это не огорчало. Она была уверена... В чем? Да так, отрицательные признаки: не сказал ни словечка об уроке, не разжимал губ, не смотрел. Взял на себя труд не видеть ее — вот сейчас не видит, опять не видит, еще раз не видит... Какая сладкая ложь... Ну, хорошо, хорошо, все уже поняли, что ему нет никакого дела до этой практикантки.