Два романа об отравителях - [73]

— Похоже на то, сэр.

— Будем смотреть на вещи прямо, — сказал майор, — можно называть его безумцем или еще как — нибудь, но безумец из этого дома.

— Вот — вот! — пробормотал Боствик. — Продолжайте же!

Тон майора стал мягче.

— Для начала — как мог бы знать кто — то чужой, что они этим вечером собираются ставить такой эксперимент? Они сами до обеда не знали об этом; мало вероятно к тому же, чтобы кто — то чужой разгуливал под окнами так удачно, чтобы подслушать, чем договаривались Чесни и Эммет. Еще менее вероятно, чтобы этот чужой разгуливал одетый в смокинг и лаковые туфли именно в тот единственный вечер, когда они надели к обеду вечерние костюмы. Согласен, что это не решающее возражение, но, все — же, оно достаточно веско. Однако… вы отдаете себе отчет, в чем состоит трудность?

— Да, — мрачно ответил Эллиот.

— Если это сделал кто — то из домашних, то кто бы это мог быть? Джо Чесни был у больной и, если он ушел оттуда только в полночь, то, разумеется, отпадает. Вилбур Эммет сам чуть не погиб от руки того же убийцы. Не остается никого, кроме пары служанок и кухарки, которых вряд ли имеет смысл принимать в расчет. Единственная возможная альтернатива — да, я понимаю, что она кажется фантастической, но она единственная… в том, что убийца — один из трех зрителей, находившихся в этой комнате. Это значит, что кто — то выскользнул в темноте, ударил беднягу Эммета, надел его наряд, подал Чесни отравленную капсулу и незаметно вернулся, прежде чем зажгли свет.

— Выглядит довольно невероятно, сэр, — сухо заметил Эллиот.

— Но какое может быть другое решение?

Эллиот не ответил. Он знал, что еще не время строить теории. До вскрытия они ведь даже не могут точно сказать, от чего умер Марк Чесни, — ясно только, что он был отравлен одним из цианистых соединений. Однако возможность, высказанная майором, приходила уже в голову и ему самому.

Он обвел взглядом музыкальный салон. Квадратная комната площадью примерно двадцать квадратных метров; стены отделаны серыми панелями с золочеными кромкаму. На дверях, выходящих в сад, тяжелые темно — серые шторы. Что касается мебели, в комнате были только пианино, радиола, старинный французский комод, стоявший у двери в вестибюль, четыре легких стула, обитых парчой, и два табурета. В результате центр комнаты оставался почти пуст, так что человек, достаточно осмотрительный, чтобы не налететь на стоящее у дверей в сад пианино, мог пересечь комнату в темноте, ни на что не наткнувшись. Ковер, как он заметил еще раньше, был настолько толст, что полностью заглушал звук шагов.

— Хорошо, — сказал майор. — Проверим. Выключатель находился возле комода, Эллиот повернул его, и комната погрузилась в темноту. Несколько мгновений перед его глазами все еще плясал, медленно затухая, призрачный след ослепительных огней люстры. Несмотря на то, что шторы не были задернуты, трудно было что — то различить на фоне затянутого тучами неба. Послышалось легкое позвякивание — кто — то затянул шторы.

— Я размахиваю рукой, — раздался из темноты голос майора. — Вы меня видите?

— Нет, — ответил Эллиот. — Оставайтесь на месте, я пойду и открою раздвижную дверь.

Пройдя наощупь через комнату, едва не перевернув один из стульев, он нашел дверь. Раскрылась она легко и почти беззвучно.

Осторожно пройдя два или три метра, отделявшие его от стола, Эллиот нащупал выключатель лампы, и ослепительно белый свет ударил в противоположную стену. Затем Эллиот вернулся, чтобы взглянуть, как все выглядит из музыкального салона.

— Гм! — хмыкнул майор.

Ему бросились в глаза часы, стоявшие на полке из полированного темного дерева за головой мертвеца. Это были довольно большие латунные часы с циферблатом диаметром в шесть дюймов и небольшим бронзовым маятником, раскачивавшимся взад и вперед. Часы показывали без пяти час.

Лампа стояла немного правее письменного стола. Видна была коробка конфет с синими цветами на крышке. Приподнявшись на цыпочки, Эллиот увидел лежавший на столе карандаш, но ручки, о которой упоминала Марджори Вилс, видно не было.

Слева виднелась одна из дверей, выходящих в сад. Справа у стены стоял секретер, а на нем настольная лампа с зеленым абажуром. Там же находился и большой сейф, выкрашенный под дерево. Это было все, если не считать кресла и массы брошенных на пол журналов и каталогов. Все это видно было сквозь проем двери, словно на сцене. Судя по расположению стульев в музыкальном салоне, зрители сидели примерно метрах в пяти от Марка Чесни.

— Тут особенно глядеть не на что, — с оттенком нерешительности в голосе заметил майор. — Вы согласны со мной?

Глаза Эллиота вновь привлек выступающий из — за платка в нагрудном кармане костюма покойного краешек сложенного вдвое листка бумаги.

— Вот это, сэр, — показал он. — По словам мисс Вилс это должен быть список вопросов, подготовленный мистером Чесни.

— Да, но зачем он нам нужен? — чуть не крикнул майор. — Если даже он приготовил список вопросов, какая, по — вашему, разница?..

— Дело вот в чем, сэр, — ответил Эллиот, тоже чувствуя желание кричать. — Разве вы не видите, что весь этот спектакль был построен на серии трюков, предназначенных для зрителей? Во всем, что они видели, был, вероятно, какой — то обман, и убийца воспользовался этим. Все это помогло ему, защитило и, весьма возможно, продолжает защищать даже сейчас. Если мы сумеем точно выяснить, что они видели или, во всяком случае, полагали, что видят, мы, быть может, нападем на след убийцы. Даже безумец не пошел бы на такое явное, открытое и дерзкое преступление, если бы план мистера Чесни не содержал чего — то, что обеспечивало бы ему защиту, чего — то, что могло бы увести полицию на совершенно ошибочный путь. Бог знает, что это, но разве это не ясно.