Два Петербурга - [12]

В пользу этой версии работает и тот факт, что еще Николай I, разбирая в свое время архивы семьи, сжег большую часть бумаг покойной императрицы Елизаветы Алексеевны, в том числе и ее подробные дневники за период с 1792 по 1826 год.

Если отрицать легенду о запланированном тайном уходе монаршей четы из власти, то найти в этом какое-либо рациональное зерно весьма сложно.

Смерть императора

Известно, что время от времени – и, особенно часто, незадолго до смерти – император неоднократно говорил своему ближайшему окружению о том, что хочет оставить престол: «Я скоро переселюсь в Крым и буду жить частным человеком. Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».

1 сентября 1825 года император выехал из Петербурга в Таганрог. Отправился он один, без свиты, ночью, что было более чем необычно. В пятом часу утра Александр подъехал к Александро-Невской лавре, где его встретили митрополит Серафим, архимандрит и братия. Начавшаяся церковная служба проходила за закрытыми дверями, и часть исследователей считает, что служили панихиду. Почему по случаю отъезда императора было такое странное «напутствие» – загадка.

В Крым император прибыл 27 октября. 8 ноября заболел, а 19 ноября – скончался. Один из самых видных исследователей этой загадочной истории, историк В. Барятинский, указывает, что сведения, относящиеся к последним дням императора, крайне противоречивы. Например, до сих пор неясно количество присутствовавших при кончине, поведение императрицы и т. д.

Любопытно также, что дневниковые записи самых приближенных к Александру лиц (императрицы Елизаветы Алексеевны, генерал-адъютанта П. М. Волконского и лейб-медика Я. В. Виллие), повествующие о пребывании императора в Таганроге, начинаются в один и тот же день (5 ноября 1825 года) и заканчиваются практически одновременно. 11 ноября (у Волконского и Виллие) и 19 ноября (у императрицы).

5 ноября никакая опасность здоровью императора еще не угрожала, и историк А. Н. Сахаров заявляет, что «…приходится считать такое единодушие необъяснимым, либо объяснить его лишь желанием создать единую версию течения болезни, нужную как Александру, так и этим трем его близким людям».

Очень странно и то, что истинно верующий (по свидетельствам современников) Александр не пригласил к себе священника! И этого не сделал никто из окружения, хотя, если бы было все так, как гласит официальная версия, для всех близких было понятно, что государь умирает. Но если пренебрежение таинством исповеди и причастия с натяжкой можно отнести к суете, царившей вокруг больного государя, то отсутствие священника в доме уже и при самой кончине, которая не была внезапной, как минимум, странно.

Со временем было доказано, что подпись доктора Тарасова под протоколом вскрытия тела является подложной. Так что до сих пор даже не вполне ясно, что же за болезнь так скоропостижно свела императора в могилу. Видные медики, изучившие уже в XX веке протоколы вскрытия тела, отрицали возможность смерти царя от малярии или брюшного тифа, которые (в разных источниках) назывались причинами смерти.

В протоколе вскрытия тела было записано, что спина и ягодицы императора были багровые, сизо-красные (каким образом на спине самодержца могли появиться следы побоев?). По одной из версий, вместо императора было похоронено тело унтер-офицера 3-й роты Семеновского полка Струменского, до смерти засеченного шпицрутенами. Он и в самом деле, как вспоминали современники, был весьма похож на императора, и его приятели даже часто называли унтера в шутку «Александром». По другой версии, вместо императора похоронили фельдъегеря Маскова, также весьма похожего на императора, но умершего раньше, еще 3 ноября. (В пользу этой версии говорит и то, что тело покойного было забальзамировано настолько усердно, что пожелтели даже надетые на него белые перчатки. Да и в семье Маскова существовало предание о том, что это именно их дед похоронен в соборе Петропавловской крепости вместо императора Александра I.)

Тело ехало в Петербург два месяца, и крышку гроба открывали лишь несколько раз, всегда ночью и в присутствии очень узкого круга доверенных лиц. 7 декабря 1825 года князь П. М. Волконский писал из Таганрога в Петербург: «Хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело, и даже черты лица покойного совсем изменились… почему и думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроба не нужно».

Гроб был вскрыт только в присутствии членов императорской семьи, а затем неделю простоял закрытый в Казанском соборе – для прощания. После этого тело было похоронено в Петропавловской крепости.

На панихиде и траурных церемониях в Москве и Санкт-Петербурге не было ни императрицы Елизаветы Алексеевны, ни ближайшего сподвижника императора П. М. Волконского…

Таинственный старец

Ранней осенью 1836 года к кузнице на окраине Красноуфимска Пермской губернии подъехал верхом рослый пожилой человек, одетый в крестьянскую одежду. Попросив подковать лошадь, он рассказал, что едет «мир да добрых людей посмотреть», и представился «Федором Кузьмичом».

Личность странника вызвала у кузнеца какие-то подозрения, и он не поленился доложить о нем в полицию. Паспорта у Федора Кузьмича с собой не было, и потому он был подвергнут аресту. На допросе странник заявил, что родства своего не помнит и откуда происходит – не знает. За бродяжничество ему дали двадцать плетей и отправили по этапу на поселение в Сибирь. Приговором Федор Кузьмич остался доволен, но заявил, что неграмотен (хотя последующие факты опровергают это), и попросил расписаться за него мещанина Григория Шпынева. Сохранилось описание загадочного арестанта: «рост 2 аршина и 6 с