Два месяца и три дня - [88]

Словно она, Арина, прожила сто жизней. Да, теперь уже никогда она не станет прежней. Она оделась, вышла в кухню и улыбнулась грустной улыбкой, увидев там Ричарда, – такого милого, «домашнего», с газетой в руках.

– Чаю или кофе? – спросил он так, словно совершенно ничего не случилось.

– Чаю, – Арина с облегчением приняла из рук Клариссы теплую чашку ароматного напитка. Кажется, это был ромашковый чай. Она обхватила чашку ладонями и глубоко вдохнула душистый пар, пытаясь привести свои мысли в порядок.

– Что происходило? – спросил Ричард тихим голосом, поставив перед ней тарелку с овсянкой. О, овсянка, сэр. Это кино? Или реально?

– Ричард… – Арина не знала, как объяснить ему, что с ней произошло.

– Вы можете рассказывать? Если нет – не надо.

– Нет, – Арина потупилась. – Не могу.

– Это я виноват. Все это… из-за платья. Я пытался уговорить Клариссу. Она не слушается, – Ричард, пока говорил, сжимал кулаки.

– Не в этом дело, – устало отвечала Арина. – Вы оба – чудесные люди. Я вам очень, очень благодарна. Все дело во мне. И в Максиме. Но сейчас мне просто нужно уехать в Россию. Мой паспорт здесь, у вас, в моем рюкзаке. Но у меня совсем нет денег. Вы можете мне помочь? Максим не должен ничего узнать. Я оставлю ему записку. Но вы должны пообещать, что передадите ему эту записку, только когда я буду уже в небе. Не раньше.

Ричард растерянно посмотрел на Арину, на Клариссу, затем свел брови и посерьезнел.

– Что он с вами сделал? – спросил он Арину, к ее удивлению, без единой ошибки.

– Ничего. Я… я имела глупость влюбиться в него, – она вдруг уронила лицо в ладони и зарыдала. Ричард и Кларисса беспомощно переглянулись, Ричард смущенно и робко положил руку ей на плечо и сжал его, пытаясь ее успокоить. Потом сказал что-то Клариссе, и та начала кричать что-то ему в ответ. Затем подсела к Арине и повернула к себе ее заплаканное лицо.

– Listen! I know him well enough to say he doesn’t deserve your tears.

– Она сказала, Максим не заслуживать ваш слезы. И я очень согласен с нею! – перевел Ричард с неожиданной злостью.

– Я знаю, я знаю, – всхлипнула Арина. – Это просто несчастье, что я люблю его. Это пройдет со временем. Мне просто нужно сейчас уехать.

– Мы вам поможем, не волнуйтесь. Сейчас вы отдыхайте, а я обо всем позабочусь.

– Нет, – Арина отставила чашку. – Не надо мне отдыхать. Я хочу улететь первым же рейсом.

– Но… вы очень устали, – растерянно пробормотал Ричард. Он совсем не хотел, чтобы эта прекрасная девочка, такая печальная сейчас, разбитая горем Айрин – чтобы она улетала вот так. Он мог бы показать ей Лондон. Съездить с нею на их семейную ферму, ведь она сказала, что любит животных. Она будущий ветеринар. Как так случилось, что она оказалась рядом с Максимом Коршуновым?

– Я отдохну в самолете, – сказала Арина, встала и подошла к Ричарду. Взяла его за руку и посмотрела ему в глаза. – Я очень вам благодарна. Я вышлю вам все деньги, которые задолжала – сразу, как только приеду.

– Мне не нужно никакие деньги, – нахмурился Ричард. – Мы могли бы оставаться друзьями.

Арина кивнула и сжала его ладонь. Несколькими часами позже она сидела в самолете, летящем во Франкфурт. Прямых рейсов не было, нужно было ждать до самого вечера. Ричард, конечно, был за то, чтобы ждать. Но как объяснить ему, что каждую секунду, проведенную в его доме, Арина боялась бы появления Максима. Тот ведь искал ее, и, рано или поздно, он бы ее нашел. Он позвонил бы Ричарду еще раз, а тот совсем не умеет врать, это было ясно, стоило провести с ним один день рядом.

Самый странный друг для такого человека, как Максим Коршун.

Впрочем, Кларисса была – другое дело. И все то время, что они сидели на кухне, подбирая рейсы, Кларисса смотрела на нее с определенным, очень ощутимым сочувствием и пониманием. Она знала Максима. Возможно, она даже знала, куда Максим вчера собирался ехать вместе со своей маленькой синеглазой игрушкой.

Арина пристегнула ремень и откинулась в кресле. Сидеть одной и думать – это было роскошью, от которой она успела отвыкнуть. Она любила Максима. Даже сейчас, размышляя о том, что больше она не увидит его никогда, она чувствовала боль внутри – как от ножа, пронзающего ей живот. И все-таки улететь – это был единственный выход.

Единственная правильная вещь, какую она могла сделать. Она не выскочила из самолета, как из того такси. Она осталась в нем, а когда самолет взлетел, Арина закрыла глаза и дала волю чувствам. Она ощущала каждый набранный метр высоты, каждый километр, преодоленный лайнером, чувствовала, как растет пуленепробиваемая стеклянная стена между нею и Максимом, только теперь это была возведенная ею стена. Сердце ее обливалось кровью, пока она смотрела на удаляющийся в иллюминаторе Лондон, и с каждой минутой боль от разлуки с Максимом становилась сильнее.

Пусть будет, подумала Арина. Пусть она будет.

31

Дорогой Максим.

Надеюсь, вы не слишком переволновались, когда я исчезла из вашего милого маленького клуба одиноких сердец. Я слышала, что вы нашли мои туфельки. Забавно, но я все же не думаю, что это делает меня Золушкой. Не стоит искать меня повсюду, только чтобы примерить мне туфельку. И, вообще-то, эти туфли принадлежат Клариссе. Верните их ей, пожалуйста. Я и так уничтожила ее платье.