Два листка и почка - [42]

Пример Шаши Бхушана не мог считаться показательным — большинство кули были людьми бесхитростными и поражали своим врожденным чувством достоинства: его не могла заглушить привычка раболепствовать. В бабу было противно именно то, что он усвоил себе манеру угодничать.

Если бы только англичане с самого начала относились к индийцам, как к равным, вздохнул про себя де ля Хавр, и считали бы их такими же людьми, как они сами! Он был убежден, что спасти положение можно было только одним путем: англичане должны признать достоинства индийцев. На деле происходило обратное: англичане выпячивали самые дурные свойства своего характера, тем самым заставляя и туземцев проявлять свои худшие качества.

Честно разбираясь во всем, наедине со своей совестью, де ля Хавр отчетливо представлял себе, откуда пошло все зло. В Англии жизнь среднего человека наполнена борьбой конкурирующих слоев общества, и это обнажает индивидуальные черты характера каждого человека — мужчины и женщины. Но едва покинув родной край и очутившись в своих заморских владениях, любуясь видом британских кораблей, бороздящих просторы морей и океанов, те же мужчины и женщины начинают сознавать себя потомками тех пионеров, которые когда-то завоевали для них полсвета. Ими тотчас овладевает дух британской гордыни. Мечта о британском величии расшевеливает дремлющую национальную гордость и наполняет сердца, вскормленные на легендах о Лоуренсе, творениях Киплинга и «Журнале для юношества». И люди, в общем благожелательные, деликатные и не зловредные, даже чуткие и восприимчивые на родине, в колониях преображались и выворачивали наизнанку свои представления о равенстве всех людей.

В английских университетах, правда, учились и индийцы. Но их было немного, и к ним относились, как к гостям, даже ставили их выше негров, потому что кожа у них была посветлее. Проводить границу, разумеется, не забывали, даже если иногда и допускалась «мода» на кого-нибудь из этих экзотических чужестранцев — дань любопытству и чувству гостеприимства. Да и были эти чужаки, в сущности, безвредны, поскольку никто из них не помышлял отбивать хлеб и искать заработка. Но картина резко менялась, коль скоро дело доходило до конкуренции. Едва только индийские врачи стали поступать на Имперскую медицинскую службу, как Высший медицинский совет счел необходимым ввести ограничения. Англичане не терпят никаких конкурентов, будь то француз, испанец или грязный еврей. Но на родине, в Англии, все же соблюдалась известная видимость равенства: «справедливость и равные шансы для всех» — таков традиционный британский принцип. Но уже задолго до прибытия в Бомбей, еще на борту парохода, англичане приходили к выводу, что им никак не к лицу обходиться с туземцами, как с равными.

Англичане со своими обычаями и взглядами представляют могучую нацию — можно ли им признать полное равенство с народами Азии? У англичан обычно не хватает воображения, и круг их представлений очень ограничен; большинство их принципов — предрассудки. Но если у них есть свои собственные обычаи и условности, то имеются они и у туземцев, хотя совершенно отличные.

Чтобы помирить обе крайности, индийцам была предоставлена полная возможность обезьянничать с англичан. Обратное нельзя себе даже представить: пусть будет проклят тот, кто вздумает командовать англичанином или превращать его в туземца! Де ля Хавр вполне отдавал себе отчет в том, что значит задеть национальную гордость, потому что сам когда-то разделял это чувство. Теперь же он стал неугоден своим соплеменникам за то, что позволил себе осуждать и идти наперекор принятым условностям, и это в среде, где все на них зиждется.

Легкая ласка вечернего ветерка приятно овевала лицо и шею, но он продолжал идти, погруженный в свои размышления, не замечая ничего вокруг. Теперь его занимала мысль о том, насколько Крофт-Кук, с его манерой запугивать, повинен в том, что Шаши Бхушан сделался таким трусливым. Впрочем, в жизни всегда так бывает: на человека нагонят страху, унизят в собственных глазах, а потом его же объявят подлым и подобострастным.

Все это звучало неубедительно. «Индийцам нельзя доверять, — как-то сказал Мэкра. — Они вежливы и услужливы, пока все идет хорошо, но случись заварушка, и на них нельзя будет положиться ни на йоту — в них нет никакой устойчивости». Де ля Хавр ясно различал тут выпирающую расовую спесь. «Индийцам, мол, доверять нельзя, а англичанам можно».

Ему вспомнилось замечание о неполноценности туземцев, сделанное одним английским профессором, Чарльзом Дэви, с которым они вместе путешествовали по Индии. Тогда де ля Хавр не согласился с профессором, привел в пример рослых и мужественных пенджабских крестьян и указывал на несостоятельность теории распространения рас и арийского мифа — поскольку в мире нет чистых рас, а есть, говоря биологически, только полукровки. Понятно, профессор не мог признать его правоту. Престиж англичан в Индии держится именно на признании того, что сила, мудрость и справедливость являются исключительным достоянием высшей расы. Подобная фикция служила надежным рычагом управления.