Два листка и почка - [25]

Жизнь управляющего плантацией не легка, тем более если целиком отдавать себя работе, как это делал Крофт-Кук. Конечно, Крофт-Кук, как и все подобные ему люди, сильно преувеличивал трудности своей работы, в особенности когда рассказывал о них во время отпуска на родине; он с необыкновенным красноречием затемнял правду вымыслом и превращался в глазах собеседников в подлинного героя.

— Вы здесь благодушно распиваете чай, сидя в удобных креслах у камина, — говорил он подчеркнуто-шутливым тоном, стоя спиной к огню, — и не представляете себе, насколько тяжелы условия в тех отдаленных владениях Британской империи, где выращивается чай, которым вы наслаждаетесь.

И он принимался, не жалея красок, расписывать тяготы своего положения. У слушателей создавалось впечатление, что он был чем-то вроде оси вселенной, вокруг которой вращаются все созвездия.

По его словам, у управляющего плантацией очень много самых разнообразных обязанностей. В своей сфере он был подлинным универсалом. Прежде всего на нем лежал контроль за торговыми и сельскохозяйственными делами плантации. Затем ему приходилось выступать в роли судьи, улаживать мелкие конфликты между рабочими.

— Вы представляете, сколько хлопот может наделать какая-нибудь девушка кули своими любовными похождениями? — тут Крофт-Кук многозначительно покашливал. — Или какое-нибудь дело о колдовстве: оно иногда вызывает невероятное возбуждение среди суеверных туземцев — дело доходит до убийства. Вы знаете, эти люди совершенно не умеют себя сдерживать, — и он покачивал головой с видом мудрого старца.

— Надо быть и доктором, уметь оказать первую помощь в несчастных случаях! Иногда приходится работать за инженера — нужно прокладывать дороги, сооружать временные мосты, строить дома! Все это — между прочим, бесплатное приложение к текущим делам… Случаются набеги горных племен; правда, теперь они бывают реже, — успокаивающе добавлял он и удовлетворенно кивал головой. — Мы правим твердой рукой. Но прежде бывали случаи, что управляющие плантациями погибали, защищая вверенных им людей или спасая свою семью. Эти дикари часто похищали детей англичан и увозили к себе в горы.

Шепот восторженного ужаса пробегал среди слушателей, подстегивая его красноречие. Вдохновение рассказчика росло:

— По непроходимым зарослям джунглей вокруг плантаций бродят дикие звери. Ночью тигры часто заходят в поселок и подбираются к бунгало. Представляете, что бывает, если им удается сцапать спящую на веранде собаку? Конечно, работники плантаций большей частью хорошо стреляют, иначе, сами понимаете, нельзя, — и тут он мрачно усмехался. — Ну а затем и масса всяких мелочей, от них уж никуда не денешься. Взять хотя бы периодические наводнения, которые затопляют плантации, смывают посадки, уносят скот и чайные кусты. — Он не забывал упомянуть и о «серьезных» возмущениях рабочих. Политические беспорядки в округе! Не обходится без восстаний и террористических актов. Правда, все это хотя и не касалось его непосредственно, но так или иначе сильно его задевало.

Разумеется, такой искусный рассказчик, каким стал Крофт-Кук, умел донести до слушателей мораль, заканчивая с усмешкой на губах:

— В общем вы можете быть уверены, что ваш чай стоит тех денег, которые вы за него платите, но тем, кто работает на месте, достается на долю больше тягот, чем выгод. Но это уже из другой оперы, — добавлял он после некоторой задумчивой паузы, — в конце концов, в жизни есть кое-что и помимо работы. Есть и общество и развлечения. У нас там клуб, спортивная и физкультурная площадки и ипподром! В этом все же есть какое-то утешение.

Клуб был в самом деле утешением; он помещался в величественном бунгало, которое по стилю напоминало не то дворец императора в Пекине, не то Версальский дворец с анфиладой высоких гостиных. Обстановка напоминала английские трактиры — старенькое пианино, мишени для комнатной стрельбы, выцветшие фотографии спортивных соревнований, календари с рекламами виски и неизбежные охотничьи трофеи и оружие! Здание клуба стояло в самой глубине долины, его широкая веранда выходила в сторону огромной площадки для поло, теннисных кортов, крокетной площадки и сада; густые живые изгороди и тенистые деревья надежно защищали клуб от цветных рабов, диких зверей, коров и голодных коз.

О нет, жизнь, конечно, не ограничивается одной работой, — улыбнулся своим мыслям Крофт-Кук, комфортабельно расположившись в своем обычном кресле в клубе; вот только немного беспокоит эта вспышка малярии. Хоть бы де ля Хавр зашел и доложил ему, какие меры приняты для дезинфекции жилищ кули. А тут еще Барбара без ума от него. Опять хлопоты! Господи! — вздохнул он и принялся за газету, которую держал в руках.

Барбара сидела у окна и смотрела в сумрак ночи, густо насыщенный ароматами. Земля жила в шорохе листьев, изредка прерываемом кваканьем лягушек или металлическим звуком жужжащих насекомых. Барбара тоже ждала де ля Хавра, беспокоясь, что он схватит малярию, если будет слишком много ходить по жилищам кули. Услыхав, что отец завозился в кресле, она обернулась.

Он пересел боком, положив ногу на ногу, и только что собрался поднести к глазам газету, как вошла его жена; ее свежеокрашенные волосы были ярко-рыжего цвета, а густой слой пудры покрывал не только лицо, но и руки, и шею, и спину, видные из-под низкого лифа светло-лилового вечернего платья, подол которого волочился по полу.