Два года в тундре - [3]

Японцы быстро навели мостки от кунгасов к борту парохода и, под ритмичные звуки песен, дружно сдвинули с места первый катер, и рывками стали подводить его к борту.

Еще одно усилие — и маленькое судно быстро скользнуло за борт. Зарывшись носом в воду, оно плавно выравнялось и легко закачалось на волнах. Кунгасы и катера один за другим оказались на воде. Затарахтел мотор, и, рассекая воду, выгруженный катер направился к берегу.

Заработала лебедка, и первая партия ящиков, подхваченная стропом, взметнулась кверху, пронеслась над палубой и скрылась за бортом, опускаясь в ожидающий грузы кунгас.

На пароходе работали, не покладая рук, в три смены, вследствие чего выгрузка быстро подвигалась вперед. Рыболовные снасти, тара, продукты, бочки с горючим и строительные материалы поминутно проносились на стропах из трюма парохода в кунгасы, отвозившие груз на берег.

Прибывшие на Туманскую рыбалку рабочие спустились по шторм-трапу в нагруженный кунгас. Вспенивая волны позади катера, переполненное судно пошло на буксире в фарватер реки и, минуя бар, пристало к берегу. Сходни гнулись под тяжестью хлынувших на землю людей.

Неприветлив был изрезанный лагунами низменный берег. Песчаная полоса, покрытая выброшенной прибоем морской травой, была не шире 300–100 метров. Дальше начинались сплошные озера и болота.

В воздухе проносились диковинные птицы-топорки с плоскими красными носами. Черные, с белым брюшком кайры важно сидели на песке, подпуская совсем близко к себе людей. Озираясь по сторонам, словно не решаясь покинуть сушу, они медленно подходили к воде и, когда человек был уже близко, нехотя распускали крылья и, падая на воду, ныряли. С озер доносился гомон болотной дичи. Вспугнутые людьми, птицы стайками перелетали с одного озерка на другое.

Рыбалки АКО раскинулись за рекой, и попасть туда можно было только на лодке. На косе быстро выстроились рядами парусиновые палатки и росли горы товаров, прикрытые большими брезентами. Отсюда доносился шум кате ров и стук рабочих, занятых постройкой бараков и складов. На глазах вырастал новый поселок.

У берега виднелись поплавки сетей, в которых билась крупная рыба. Сети шестами проталкивались в воду прямо с берега. Несмотря на их крошечные размеры, не превышавшие в длину 10–12 метров, в сети набивалось так много рыбы, что их с трудом удавалось вытащить на берег.

Высадившемуся в районе рыбалки геологическому отряду Чукотской экспедиции было необходимо произвести здесь первую опись и топографическую съемку, а также начать сбор образцов горных пород.

Низменные берега реки, переходящие в болота, с рассеянными среди них озерами создавали неблагоприятную обстановку для работы. Времени оставалось чрезвычайно мало, так как разгрузка шла быстро и пароход мог скоро уйти.

Побродив по окрестностям рыбалки, продрогнув и промокнув, работники экспедиции собрались в чукотской яранге. Это был большой меховой шатер, натянутый на остов из жердей. Издали он напоминал церковный купол. На земляном полу яранги горел костер, освещавший неровным светом кучку людей и их неприхотливую утварь. Над костром висел котел, поддерживаемый треножником из шестов. Против входа, за очагом, стоял большой ящик, сооруженный из оленьих шкур. Это был так называемый «полог», т. е. теплое помещение яранги, в котором при свете горевшей жировой лампы проводила дни и ночи семья владельца яранги. Сейчас в пологе было так тесно, что люди, сидевшие скрестив ноги, касались друг друга коленями. От жары чукчи сняли меховые рубахи и сидели голыми по пояс.

Гостеприимные хозяева угощали приезжих рыбой и печеными яйцами чаек. Гости в свою очередь потчевали хозяев сахаров и табаком. На берег сошла партия курсантав-чукчей, возвращавшихся после учебы из Хабаровска. Непривычные условия жизни в городе на материке заметно отразились на их здоровье. На пароходе они казались какими-то изнуренными и вялыми. В яранге они почувствовали себя как дома и, оживленно беседуя с хозяевами, много смеялись, помогая русским объясняться с чукчами. Дым от костра ел глаза и вызывал кашель. Русским приходилось часто выходить наружу, чтобы отдышаться, но холод быстро загонял их обратно к огню. Курсанты с нескрываемым удовольствием ели нерпичье мясо и жир, сильно пахнувшие ворванью. Гости с «материка» предпочитали довольствоваться только вареной рыбой.

Неожиданно пароход дал гудок. Все заволновались, так как на берегу не было катера и попасть на пароход можно было только на чукотской байдарке. Чтобы перевезти всех, она должна была сделать несколько рейсов. К счастью, тревога оказалась напрасной, так как пароход еще не уходил и дал гудок в знак приветствия катерам, пришедшим из устья реки Анадыря для помощи при выгрузке. С прибытием новых катеров работа буквально закипела, и через 12 часов пароход мог уйти. Последний катер с пустым кунгасом подошел с рыбалки к ярангам, и пассажиры, попрощавшись с гостеприимными чукчами, отправились на пароход.

Анадырский залив широкой дугой вдается в глубь материка. До июля он обычно бывает забит льдами, приносимыми сюда ветром из Чукотского моря через Берингов пролив. В районе устья реки Анадыря залив суживается, отделяясь от моря галечными косами, достигающими громадных размеров. Па северной стороне залива, почти против мыса Земли Гека вытянулась коса Русская Кошка, длиной около 20 км. Мыс Земли Гека и Русская Кошка отделяют от Анадырского залива Анадырский лиман, далеко вдающийся в глубь материка. Во время отлива вода лимана опресняется; в прилив морская вода заходит далеко в глубь лимана и идет вверх по реке, образуя сильное противотечение.