Два года на палубе - [6]

Следует учесть еще и то, что все «тонкие концы», применяемые на судне, — а к ним относятся шкимушгар, бензельные и тренцевальные лини и марлини — изготавливаются самими матросами. Владельцы судна закупают в неимоверных количествах старую рухлядь — тросы, которые матросы должны распускать, сплетать в каболки и скатывать клубками. Такие каболки используются потом для самых различных целей.

Другой способ занять команду — это обтягивание стоячего такелажа. Если где-нибудь появляется слабина (а случается это постоянно), полагается снять бензели, завести тали, и после того, как снасть выбрана втугую, бензели и накладки возвращаются на место. К тому же различные части судна настолько связаны между собой, что редко можно тронуть одну снасть, ничего не делая с другими. Невозможно придать мачте наклон на корму бакштагами, не ослабляя фор-штаги, и т. д. Если добавить к этому смоление, прожиривание, промасливание, лакирование, всевозможные выскабливания и отскребывания, которые необходимы во время длительного плавания, да еще учесть, что все это делается в дополнение к ночным парусным вахтам и вахтам на руле, зарифливанию, уборке и постановке парусов, не говоря уже о том, что нужно то и дело тянуть, выбирать и наваливаться, вряд ли возникнет вопрос: «А чем же занимаются матросы в море?»

И если после всех этих трудов, после того как приходится рисковать руками и ногами и даже своей жизнью во время штормов, в морозы и в непрестанной сырости,

Когда медведица скрывается в берлоге,

А лев и волк поджарый

Свои меха от ливня берегут,

владельцу или капитану покажется, что матросы не заработали свои двенадцать долларов в месяц (из которых они должны еще и обмундировать себя), свою солонину и сухари, их заставляют щипать пеньку — занятие поистине бесконечное. Это верный способ занять людей на случай дождливого дня, когда нельзя работать с такелажем, потому что с небес льют потоки. И разве можно оставить матросов в сухом помещении и дать им спокойно поговорить друг с другом? Нет, их разводят по судну и сажают все за ту же пеньку. Я видел эту пеньку, сложенную в самых разных местах, дабы матросы не оставались без дела между шквалами, которые так часты у экватора. Некоторые помощники настолько усердны в изыскании занятий для команды, что заставляют людей драить якорные цепи. Недаром в «Филадельфийском катехизисе» [7] сказано:

Шесть дней тебе назначено сгибаться и потеть,

А на седьмой — песочить палубу и драить якорную цепь.

Конечно, у Горна или мыса Доброй Надежды, так же как и в крайних северных и южных широтах, не до этого. Но мне случалось видеть, как палубу драили и скатывали, хотя вода не замерзала только из-за своей солености, а матросов заставляли работать с такелажем, когда их руки так коченели, что еле удерживали свайку.

В этой главе я отошел от своего повествования ради того, чтобы читатель мог с самого начала получить сколь возможно правильное представление о жизни и обязанностях матроса. Тем более что некоторое время наше существование и заключалось лишь в однообразном исполнении этих обязанностей, каковые лучше всего было описать сразу и в полной совокупности. Но прежде чем покончить с этим описанием, я хочу, дабы показать сухопутному читателю, насколько он мало знаком с природой корабельного быта, заметить следующее: при хорошей погоде на судне, содержащемся, как принято говорить, в лучшем морском виде, судовой плотник не остается без работы ни одного дня.

Глава IV Воскресенья в море

После встречи с «Каролиной» 21 августа ничто не нарушало однообразия нашей жизни вплоть до

пятницы, 5 сентября, когда мы увидели на траверзе с правого наветренного борта судно, оказавшееся бригом под английским флагом. Пройдя у нас за кормой, он сообщил, что вышел сорок девять дней назад из Буэнос-Айреса в Ливерпуль. Не успел «англичанин» скрыться из виду, как снова раздался крик: «Вижу парус!» — и появилось другое судно по носу, пересекавшее наш курс с наветренного борта. Оно прошло далеко, и окликнуть его не удалось, но мы рассмотрели, что это бригантина под бразильским флагом на грот-мачте. По всей вероятности, она шла из Бразилии в Южную Европу, возможно в Португалию.

Воскресенье, 7 сентября. Вошли в пассат от норд-оста. Утром поймали первого дельфина, которого я рассматривал с величайшим любопытством. Меня разочаровал цвет этого животного, когда оно испускало дух. Дельфины, конечно, очень красивы, но все-таки не в такой степени, как об этом говорят. Впрочем, надо отдать им должное — нет зрелища, производящего большее впечатление, чем дельфин, плывущий на глубине всего нескольких футов в яркий солнечный день. Он отличается поразительным изяществом формы, и его считают самым быстрым животным соленых вод. Падающие на дельфина лучи солнца, благодаря стремительности и переменчивости движения, а также отражениям от воды, делают его похожим на осколок радуги.

Сегодняшний день прошел, как и все благополучные воскресенья в море. Палубу скатили, снасти были уложены, и все приведено в порядок. Днем на палубе держали только одну вахту. Матросы надели белые полотняные брюки и красные клетчатые рубашки и ничего не делали, кроме необходимой работы с парусами. Обычно по воскресеньям все занимаются чтением, разговорами, покуривают трубочки и чинят одежду. Если погода хорошая, выносят свою работу и книги на палубу и рассаживаются вокруг шпиля на баке. Воскресенье — единственный день, когда разрешены подобные вольности. Наступает понедельник, снова надеваются просмоленные штаны, и опять шесть дней непрестанного труда.