Два героя. Последний инка - [22]

Однажды утром Каллинаго по обыкновению ушел со своим загадочным мешочком в лес. Кастанеда сделал вид, что не смотрит на него и пошел в дом. Припав к щели в стене, он стал внимательно смотреть на опушку леса. Скоро он заметил караиба и видел, как тот исчез в лесной чаще. Он заметил место и, свистнув собаку, вышел из дому.

— Ну, Бецерилло, — сказал он, гладя собаку, — сегодня ты должен показать свое искусство и тихо, без лая, шаг за шагом идти по следу.

Вынув из кармана шнурок и привязав к ошейнику собаки, он заткнул за пояс кинжал и сел на веранду. Его сердце тревожно билось. Наступил долгожданный час, когда он, быть может, откроет богатые руды Маркены.

На песчаной площадке перед домом был вбит кол: то были солнечные часы. Кастанеда следил за тенью от кола и мысленно видел перед собой груды золота, сверкавшие из расселин скал. Наконец прошел час. Кастанеда встал и пошел через саванну в лес, ведя собаку на веревке.

Солнце жгло невыносимо; в тропическом лесу веяло удушливой сыростью. Идти по такому лесу было очень утомительно. На лбу Кастанеды выступал пот и рубашка его прилипала к телу. Собака скоро нашла след караиба. Кастанеде пришлось пробираться через нескончаемый, едва проходимый, колючий кустарник и нередко ползти, и он постоянно должен был сдерживать рвавшуюся вперед собаку. След вел в гору, а колючий кустарник не прекращался и Кастанеда принужден был останавливаться для отдыха. Наконец он дошел до более крутой каменистой местности и осмотрелся. Бецерилло обнюхивал это место и, казалось, терял след; однако, он шел вперед от одной каменистой площадки к другой и наконец остановился перед огромной скалистой глыбой.

Кастанеда пристально следил за собакой; здесь след, видимо, исчезал. Бецерилло обнюхивал следы, но возвращался все к одному месту, а затем побежал назад по старому следу.

— Тсс, Бецерилло, ляг! — приказал Кастанеда собаке, привязывая ее к кусту. — Понимаем, что это значит: караиб влез на скалу. Придется и нам последовать его примеру.

Он внимательно осмотрел скалу и нашел два выступа, на которые можно было свободно поставить ногу. Ему удалось без особенного труда подняться на скалу. Кастанеда стоял теперь на небольшой плоской возвышенности, края которой были покрыты густым кустарником, свешивавшимся над каменистой пропастью. Согнувшись из опасения быть замеченным кем-нибудь, он тихо подполз к кустам и раздвинул ветви. Внизу расстилалась небольшая долина, а далее за ней поднимались Черные горы; с высот их серебристой лентой спадал шумным водопадом горный ручей, исчезавший внизу. Теперь Кастанеда ясно услышал шум воды, который он принял было в лесу за шум древесных вершин, качаемых ветром. На склоне долины расстилались местами зеленые луга; то были, без сомнения, места, где прежде находились деревни туземцев и их поля. Долина эта, казалось, была теперь покинута, нигде не видно было ни дыма, ни хижины; над ней царила полная тишина, нарушаемая иногда лишь криком хищной птицы.

Долина эта представляла восхитительное зрелище. Внизу зеленели величественные леса вперемежку с ярко зелеными коврами лугов; за ними тянулись мрачные, подернутые легким туманом высокие горы, среди которых шумел серебристый водопад, а сверху синело голубое небо, не омраченное ни одним облачком! Чарующая красота этой картины поразила даже грубую натуру Кастанеды. Но в то же время он вспомнил о вечере, когда рассматривал у Маркены карту и спрашивал о значении креста на ней. И вот перед ним лежит теперь та самая прекрасная долина. Очевидно, он нашел загадочное место, которое хотел скрыть от него Маркена.

Кастанеда внимательно осмотрелся: глаза его останавливались на каждом лужке, проследили очертания обрывов у водопада; но он нигде не видел ни караиба, ни Энрико.

Спустившись со своей высокой обсерватории, Кастанеда не без труда поднял на скалу Бецерилло, который тотчас снова напал на след. Дорога становилась труднее и он вынужден был карабкаться по краям высоких скал над зиявшими под ним пропастями.

Уже около четверти часа шел Кастанеда. Кустарник становился гуще и скоро он снова очутился среди однообразного зеленого моря пустыни. Высокие лиственные растения, папоротники и густой колючий кустарник уничтожали следы человека; как волны морские смыкаются за кормой корабля, так эти вечно зеленеющие растения, вновь поднимаясь, скрывали все следы. Самый зоркий глаз не в состоянии был бы открыть здесь чей-либо след. Но Бецерилло продолжал идти вперед по свежему следу.

Наконец Кастанеда остановился и стал прислушиваться. По ту сторону пропасти снова резко закричала хищная птица; потом опять все стихло. Но не успел он сделать нескольких шагов, как остановился как вкопанный. Собака залаяла; но испанец сильно ударил ее ногой и она тотчас умолкла. До него издали, из зеленой пустыни, доносилась монотонная индейская песня. Кастанеда знал, что караиб не умел петь; значит пел Энрико. Вдруг песня затихла. В то же время Кастанеда заметил, что лес стал редеть и мельчать; высокие деревья остались позади. Кастанеда пробирался теперь ползком и вскоре очутился на краю обрыва, покрытого густым кустарником. Снизу слышался шум горного ручья; перед ним расстилалась обширная долина. Но внимание его было поглощено тем, что он увидел с правой стороны. Здесь гора заканчивалась зеленым лужком. Лужок этот, окруженный лесом, находился против выступа, на котором стоял Кастанеда и был отделен от него глубоким оврагом.