***
К месту встречи, небольшому скверику в центре Кислоярска, хорошо известный нам вездеходный "Джип" майора Селезня подъехал минута в минуту. Дубов и Чаликова уже ожидали его на скамеечке. Едва Василий заикнулся о музейной коллекции, майор сразу смекнул, в чем дело:
— А, вы ищете тот самосвал с картинами! Добре, добре. Правда, все это случилось еще до моего миротворческого въезда, но я этим делом занимался. Даже опрашивал местных жителей.
— И что же? — нетерпеливо спросил Дубов.
— Да негусто. Я ведь туда не картины приехал искать, а мир наводить. Ну вот, мир навел, а картины не нашел. Хотя кое-что выяснил. Правда, больше на уровне слухов.
— И что же это за слухи? — заинтересовалась Чаликова.
— Машина якобы выехала из города в восточном направлении, — охотно пояснил Селезень. — Если она, конечно, та самая. Ну а дальше следует уже полная клиника: будто бы во время бомбежки некий грузовик, похожий на тот, в котором везли музейные ценности, был взят на небо спустившимися оттуда инопланетянами.
— И в каком месте это произошло? — без малейшего удивления спросил сыщик.
— Не имею понятия, — пробасил майор. — Я ведь об этом слышал не из первых рук, а хорошо если из восьмых.
— Александр Иваныч, вы сказали — "грузовик, похожий на тот". А что, он чем-то отличался от других грузовиков? — продолжал Василий свои расспросы.
— Номером, — кратко ответил Селезень. — Судя по накладной, директору музея Козицкому был выделен грузовик "Зил-130" номер 33–33 МОР, и именно такие цифры были у машины, вознесенной на небо. Впрочем, все это бабские сказки. — Было видно, что даже невероятные приключения в Царь-Городе и в Белой Пуще ничуть не поколебали уверенность майора в том, что чудес на свете не бывает.
— Сказки-то сказки, — заметила Надя, — но, насколько я поняла, это единственный случай, когда грузовик после выезда из города хоть как-то "засветился".
— Пожалуй, что так точно, — согласился майор. — Но это все, чем я могу помочь вашим поискам. Ну, разве что черкну парочку рекомендательных писем в Старгород, чтобы вас приняли ласково и оказали всевозможное содействие, ежели вы туда отправитесь… А это у вас что — альбом с картинами? Неужто тот самый?
— Да, там Врубель и еще многое другое, — ответил Василий, доставая альбом. Тот был столь широкоформатен, что в портфель сыщика целиком не помещался.
— Позвольте взглянуть. Да, редкий экземпляр. — Майор перелистал несколько страниц и остановился на иллюстрации, изображавшей жениха Тамары в национальной воинской одежде. — Да, так я и думал, — с некоторым разочарованием проговорил Селезень. — Именно так я и предполагал.
— В каком смысле? — удивилась Чаликова. Майор Селезень вместо ответа зачитал стихи под репродукцией:
- Он сам, властитель Синодала,
Ведет богатый караван.
Ремнем затянут ловкий стан;
Оправа сабли и кинжала
Блестит на солнце; за спиной
Ружье с насечкой вырезной.
Играет ветер рукавами
Его чухи — кругом она
Вся галуном обложена.
Цветными вышита шелками
Его седло; узда с кистями;
Под ним весь в мыле конь лихой
Бесценной масти, золотой.
Питомец резвый Карабаха…
- Кстати, я раньше на все сто был уверен, что Карабах — это фамилия конезаводчика, — заметил майор. — А о том, что это такое на самом деле, узнал только году так в восемьдесят восьмом. Нет, все же так писать нельзя! И иллюстрировать тоже негоже.
— А в чем дело? — пожала плечами Надя. — Прекрасные стихи. И иллюстрация неплохая…
— Так-то так, — отложил альбом Селезень, — но что получается? И Тамара, и Демон — это личности незаурядные, наделенные могучим духом и высокими страстями, а жених Тамары — просто ничтожество, о котором как о человеке и сказать-то нечего? Только о его сабле да ружье да о коне!
— Выходит, что так, — согласился Дубов.
— Нет, не так! — стукнул кулачищем по скамейке майор Селезень. — Почему-то считается, что раз военный — значит, солдафон или полный кретин. Ну ладно, Врубель его изобразил так же, как в поэме, но Лермонтов-то что? Он ведь сам был офицером, а так пренебрежительно пишет о человеке с ружьем! Или возьмем "Песню про купца Калашникова": купец — благородный человек и образцовый семьянин, а царский опричник — негодяй и прелюбодей… Нет, может быть, поэтом он был и неплохим, но настоящим патриотом не был. Вот скажите пожалуйста: когда мордавско-придурильский конфликт разгорелся, кого позвали — высокодуховных художников? яйцеголовых профессоров? Нет — позвали тупого вояку Селезня. И он, этот примат в майорской фуражке, навел мир!.. Ну ладно, чегой-то я маленько зарапортовался. Бывает, знаете, когда до глубины души проймут. У майоров, видите ли, тоже душа есть. — И, уже успокоившись, Селезень добавил: — А вообще-то вы будьте поосторожней. С чертовщиной свяжешься, так потом не развяжешься. Лермонтов "Демона" написал — и погиб в расцвете лет. А Врубель так и вовсе с крыши съехал… Ну, бывайте, — резко прервал майор содержательную беседу и двинулся к своему "Джипу", оставив Надю и Василия переваривать новую информацию.
— Да, ребята! — внезапно обернулся Селезень. — Если наклюнется еще какое-нибудь интересное приключение, не забудьте про меня.
